Философия появилась в VI веке до н.э., на фоне предшествующих тысячелетий мифа, когда фактически одновременно в разных местах, не зависимо друг от друга, людьми, были совершены мыслительные и творческие акты, которые и были названы философскими (тексты Философия появилась в VI веке до н.э., на фоне предшествующих тысячелетий мифа, когда фактически одновременно в разных местах, не зависимо друг от друга, людьми, были совершены мыслительные и творческие акты, которые и были названы философскими (тексты Гераклита, Фалеса, Парменида, Платона и т.д.). Признаком можно считать ее оформление в виде форм социального существования, так называемых школ.
Миф отличаются от философии и религии тем, что мир мифа и ритуала есть такой мир, в котором нет непонятного. В мифе мир освоен, причем так, что фактически любое происходящее событие уже может быть вписано в тот сюжет и в те события и приключения мифических существ, о которых в нем рассказывается. Миф есть рассказ, в который умещаются человеком любые конкретные события; тогда они понятны и не представляют собой проблемы. Все проявления неизвестных человеку сил в мире может быть осмыслены путем приписывания их известному, доступному и понятному мифологическому образу.
Сама идея о том, что может быть проблема мира или сам мир может стать проблемой, есть исторический акт. Таким образом, основной вопрос философии, с акта задавания которого и датируется рождение философской мысли: почему в мире есть нечто, а не - ничто. Другими словами: почему вообще в мире существует порядок или хоть что-то упорядоченное, а не - хаос. Философия начинается с удивления, и это настоящее удивление не тому, что чего-то нет. Скажем, нет справедливости, нет мира, нет совести и т.д. Философ удивляется тому, что вообще что-то есть. Ведь удивительно, что есть хоть где-то, хоть когда-то, хоть у кого-то, например, совесть. Удивляет не ее отсутствие, а то, что она есть. Что под этим понимается? - Порядок. Нечто упорядоченное. Удивительно, что есть нечто, а не хаос. Потому что должен был бы быть хаос. Это и есть первый основной и последний вопрос философии. Все остальное организуется вокруг него.
Философия сознания -- философская дисциплина, предметом изучения которой является природа сознания, а также соотношение сознания и физической реальности (тела).
В XIX веке Артур Шопенгауэр назвал сознание «загвоздкой Вселенной», намекая на то, что тайна сознания остается самым темным местом во всем корпусе (собрании) человеческого знания. В XX веке философия сознания становится одним из самых популярных направлений исследований, ежегодно по этой теме выходит огромное количество литературы. Современный американский философ Ричард Рорти даже заявил, что по его мнению, философия сознания сегодня является единственной действительно полезной философской дисциплиной.
Проблематика философии сознания восходит к Античности. Платон и Аристотель являются предшественниками современных дуалистов, поскольку считали, что разум существует как отдельная от материи онтологическая реальность. У истоков традиции монизма стоит другой греческий философ, Парменид, утверждавший, что бытие и мышление едины. Сознание становится важнейшим объектом изучения философов в Новое время, в концепциях Декарта, Спинозы, Локка и Юма. Сегодня философия сознания развивается в основном в рамках аналитической философии.
Философия сознания имеет не только теоретическое значение.
Во-первых, от ответа на вопрос о том, что такое сознание, зависит то, какой должна быть научная психология и возможна ли она.
Во-вторых, теории сознания связаны с этическими и даже правовыми вопросами, такими как вопрос о свободе воли и ответственности человека за свои поступки.
Наконец, современные теории сознания оказывают существенное влияние на развитие концепции искусственного интеллекта.
Вопрос о соотношении сознания и тела, известный также как психофизическая проблема, нередко считается главной теоретической проблемой философии сознания.
Миф, мифология - форма общественного сознания, способ понимания мира, характерный для ранних стадий общественного развития. Миф объединяет в себе зачатки знаний, религиозных верований, политических взглядов, разных видов искусства, философии. Миф выступал как единая, нерасчлененная (синкретическая), универсальная форма сознания.
В данном определении, в основном, подчеркнуто одно свойство мифологического сознания - синкретичность, т. е. неразрывность и единство. Но, пожалуй, главное свойство мифологического сознания заключено в том, что оно к объектам вне себя (объектам внешнего мира) относится как «Я» к «Ты», а не как «Я» к «не-Я», что характерно для научного способа освоения действительности.
Что это значит: относится к внешним объектам как к «Ты»? Прежде всего это значит, что признается равенство внешнего предмета и МЕНЯ. Я и Оно ничем не отличается. Отсюда следуют основные свойства мифологического отношения к миру: Я есть нечто большее, чем мое тело, т. е. Я имею душу, поэтому и все остальные предметы мира имеют душу - анимизм; я поступаю как личность, т.е. на основе своей воли, следовательно, и все остальные предметы есть личности - персонификация. Все в мире воспринимается в человекообразной форме - антропоморфизм.
Если мы попытаемся рассмотреть, что же из себя представляют мифические боги, то увидим, что: 1) за ними стоят совершенно определенные материальные явления; 2) по большей части, они имеют тот же внешний вид, что и люди, и их поступками руководит не закон, а их воля, желание; 3) отношения между богами есть производные от социальных отношений (боги ссорятся, конкурируют и даже воюют друг с другом); 4) мир богов не отделен от людей, боги живут и действуют тут и здесь (вступают в контакты с людьми, вплоть до брачных отношений).
Из отношений «Я» к «Ты» следует и основной метод рассуждения мифологического сознания - аналогия. Например, Я отношусь плохо к соседу потому, что он мне что-либо не дал. Дождь не идет потому, что он из-за чего-то на меня обижен. Следовательно, его надо как-то задобрить.
Следующая существенная характеристика мифологического сознания - это его образность, наглядность, представимость. Так, возникновение любого природного процесса или явления, с нашей точки зрения, совсем неживого, мифологическое сознание представляет как биологический процесс рождения.
Помимо всего сказанного, миф - это всегда притча. И, как притча, может быть по-разному истолкован. Поэтому одни и те же явления могут объясняться разными мифами, а один и тот же миф объяснять разные явления.
В современном значении понятие «миф» используется для обозначения различного рода иллюзорных представлений, оказывающих воздействие на массовое сознание. Тем не менее, миф выполнял разнообразные функции. С его помощью прошлое связывалось с настоящим и будущим, формировались коллективные представления того или иного народа, обеспечивалась духовная связь поколений. Мифология закрепляла принятую в данном обществе систему ценностей, поддерживала, поощряла определенные формы поведения.
По времени мифологическое сознание и мировоззрение предшествовало философскому. Что же послужило причиной возникновения философии? Полностью и исчерпывающе на этот вопрос ответить вряд ли кто может. Прежде всего, многочисленные авторы выделяют социально-экономические причины возникновения философского способа отражения действительности. Изменениям жизни уже не могли удовлетворять те ответы, которые давало мифологическое сознание. Мифологическое сознание - довольно гибкая «вещь» и вполне успешно может адаптироваться ко многим новым явлениям, но оно основано на принципиальном равенстве «Я» и «Ты». По-видимому, из социального мира исчезла онтологическая основа этого равенства. Поэтому было невозможно объяснение мира на старых принципах.
Существовали и некоторые «теоретические» предпосылки возникновения философии. Речь, прежде всего, идет о существовании внутри мифологии некоторых безличных принципов-понятий, действующих на основе неумолимого закона и не зависящих от воли богов. В качестве примера таких принципов-понятий в греческой мифологии можно назвать судьбу, а в индийской - карму.
Эти теоретические предпосылки во многом определили специфику и содержание различных философских систем Запада и Востока.
СОДЕРЖЕНИЕ
Введение
Философское понятие мифа
Место мифологии в культуре
Учение Эрнеста Кассирера о мифе
Заключение
Список используемой литературы
ВВЕДЕНИЕ
Изучая мифы различных времен и народов, можно сделать вывод, что каждый конкретный миф в той или иной степени отражает восприятие человеком какого-либо природного явления или исторического события. Конечно, миф нельзя рассматривать как источник исторической информации, потому что каждый миф, или его персонаж практически выдуман от начала и до конца, но, тем не менее миф представляет интерес для научного изучения. Прежде всего, изучение мифов ценно с культурной точки зрения. Знакомясь с мифом, или его персонажами, мы постепенно выделяем их мировоззренческую оценку самими авторами. Конечно, порой довольно трудно отделить мифологические представления и сюжеты, хотя и выросшие на основе народной фантазии, но прошедшие обработку в среде жрецов, религиозных мыслителей, от жреческих, богословских и религиозно-мифологических построений. Рассматривая самые примитивные мифы и сопоставляя их с логически и исторически обоснованными мифами, мы можем проследить зависимость сложности мифов от уровня культурного развития народа. Миф - это прежде всего мировоззренческий отпечаток, свойственный определенному историческому периоду в развитии народа и/или всего человечества. Рассматривая мифологию многих народов и народностей, подчеркивая моменты, из которых становится понятно, что на некоторых отрезках исторического развития человеческого общества, мифология представляла собой довольно сложную науку, которая представляла собой совокупность типов мировоззрений, характерных для конкретного народа на конкретном временном отрезке. Когда кроме мифологии ни одна наука не была так развита и популяризирована, мифология толковала и пыталась объяснить (пусть даже неудачно) происхождение всего того, что окружало человека, включая такие сложные и до сих пор не объясненные проблемы, как появление человека, его контакты с другими цивилизациями, и многое другое.
ФИЛОСОФСКОЕ ПОНЯТИЕ МИФА
Что такое мифы? В понимании многих людей миф - это, прежде всего античные, библейские и другие старинные "сказки" о сотворении мира и человека, а также рассказы о деяниях древних, по преимуществу греческих и римских, богов и героев поэтические, наивные, нередко причудливые. Это "житейское", подчас до сих пор бытующее представление о мифах, в частности и о мифологии вообще. В какой-то мере результат более раннего включения именно античной мифологии в круг знаний европейского человека (само слово "миф" греческое и означает предание, сказание); именно об античных мифах сохранились высокохудожественные литературные памятники, наиболее доступные и известные самому широкому кругу читателей. Действительно, вплоть до 18 века в Европе были наиболее распространены лишь античные мифы, рассказы древних греков и римлян о своих богах, героях и других фантастических существах. Особенно широко имена древних богов и героев стали известны с эпохи Возрождения (15 - 16 вв.), когда в европейских странах оживился интерес к античности. Примерно в это же время в Европу проникают первые сведения о мифах арабов и американских индейцев. В образованной среде общества вошло в моду употреблять имена античных богов и героев в аллегорическом смысле: говоря "Марс", подразумевали войну, под "Венерой" разумели любовь, под "Минервой" мудрость, под "музами" различные искусства и науки и т.д. Такое словоупотребление удержалось до наших дней, в частности в поэтическом языке, вобравшем в себя многие мифологические образы. В 1-й половине 19 в. в научный оборот вводятся мифы широкого круга индоевропейских народов (древних индийцев, иранцев, германцев, славян). Последующее выявление мифов народов Америки, Африки, Океании, Австралии показало, что мифология на определенной стадии исторического развития существовала практически у всех народов мира. О том, что мифология является историческим типом мировоззрения, говорит тот факт, что научный подход к изучению "мировых религий" (христианства, ислама, буддизма) показал, что и они "наполнены" мифами. Далее создавались литературные обработки мифов разных времен и народов, появилась огромная научная литература, посвященная мифологии отдельных народов и регионов мира и сравнительно-историческому изучению мифов; при этом привлекались не только повествовательные литературные источники, являющиеся уже результатом более позднего развития, чем первоначальная мифология, но и данные этнографии, языкознания. Сравнительно-историческое изучение широкого круга мифов позволило установить, что в мифах различных народов мира при чрезвычайном их многообразии целый ряд основных тем и мотивов повторяется. К числу древнейших и примитивнейших мифов принадлежат, вероятно, мифы о животных. Самые элементарные из них отражают по всей видимости тип мировоззрения людей на начальном уровне развития, и представляют собой лишь наивное объяснение отдельных признаков животных. Глубоко архаичны мифы о происхождении животных от людей или мифологические представления о том, что люди были некогда животными. Представления о зооантропоморфных предках распространены у тех же австралийцев, они окрашены тотемическими чертами. Мифы о превращении людей в животных и в растения известны едва ли не всем народам земного шара. Широко известны древнегреческие мифы о гиацинте, нарциссе, кипарисе, лавровом дереве (девушка-нимфа Дафна), о пауке Арахне и др. Очень древни мифы о происхождении солнца, месяца, звезд. В одних мифах они нередко изображаются людьми, некогда жившими на земле, и по какой-то причине поднявшимися на небо, в других создание солнца (не олицетворенного) приписывается какому-либо сверхъестественному существу. Центральную группу мифов, по крайней мере, у народов с развитыми мифологическими системами, составляют мифы о происхождении мира, вселенной и человека. У культурно отсталых народов мало космогонических мифов. Так, в австралийских мифах лишь изредка встречается идея о том, что земная поверхность некогда имела иной вид, но вопросов, как появились земля, небо, и все остальное, не ставится. О происхождении людей говорится во многих австралийских мифах. Но мотива творения, создания здесь нет: говорится или о превращении животных в людей, или выступает мотив "доделывания". У народов сравнительно культурных появляются развитые космогонические и антропогонические мифы. Очень типичные мифы о происхождении мира и людей известны у полинезийцев, североамериканских индейцев, у народов Древнего Востока и Средиземноморья. В этих мифах выделяются две идеи: идея творения и идея развития. По одним мифологическим представлениям мир создан каким-либо сверхъестественным существом богом-творцом, демиургом, великим колдуном и т.п., по другим ("эволюционным"), мир постепенно развился из некоего первобытного бесформенного состояния хаоса, мрака либо из воды, яйца и пр. Обычно в космогонические мифы вплетаются и теогонические сюжеты мифы о происхождении богов и антропогонические мифы о происхождении людей. В числе широко распространенных мифологических мотивов мифы о чудесном рождении, о происхождении смерти; сравнительно поздно возникли мифологические представления о загробном мире, о судьбе. К космогоническим мифам примыкают также встречающиеся лишь на сравнительно высокой ступени развития эсхатологические мифы рассказы-пророчества о "конце мира". На ранних стадиях развития человеческого общества мифы по большей части примитивны, кратки, элементарны по содержанию, лишены связной фабулы, что в полной мере отражает тип мировоззрения общества создавшего их. Позднее, на пороге более сложного, развитого классового общества, постепенно создаются более сложные мифы, разные по происхождению, мифологические образы и мотивы переплетаются, мифы превращаются в развернутые повествования, связываются друг с другом, образуя циклы. Таким образом, сравнительное изучение мифов разных народов показало, что, во-первых, весьма сходные мифы часто существуют у разных народов, в самых различных частях мира, и, во-вторых, что уже самый круг тем, сюжетов, охватываемых мифами, вопросы происхождения мира, человека, культурных благ, социального устройства, тайны рождения и смерти и другие, затрагивает широчайший, буквально "глобальный", круг коренных вопросов мироздания. Мифология как исторический тип мировоззрения выступает перед нами уже не как сумма или даже система "наивных" рассказов древних. Более углубленный подход к этому феномену неизбежно приводит к постановке проблемы, что же такое мифология? Ответ не прост. Не случайно современные исследователи до сих пор нередко коренным образом расходятся во взглядах на ее сущность и природу. К тому же к мифологии, изучая ее в разных аспектах, по-разному подходят религиоведы, этнографы, философы, литературоведы, лингвисты, историки культуры и т.д.; их исследования часто дополняют друг друга.
МЕСТО МИФОЛОГИИ В КУЛЬТУРЕ
В первобытном обществе мифология представляла основной способ понимания мира. Миф выражает мироощущение и миропонимание эпохи его создания. Человеку с самых ранних времен приходилось осмыслять окружающий мир. Мифология и выступает как наиболее ранняя, соответствующая древнему и особенно первобытному обществу форма мировосприятия, понимания мира и самого себя первобытным человеком, как природа и сами общественные формы, уже переработанные бессознательно-художественным образом народной фантазией, как первоначальная форма духовной культуры человечества. То или иное конкретное осмысление какого-либо явления природы или общества сначала зависело от конкретных природных, хозяйственных и исторических условий и уровня социального развития, при которых жили народы носители данной мифологии. Кроме того, отдельные мифологические сюжеты могли перениматься одним народом у другого, правда, вероятно, только в тех случаях, когда заимствованный миф получал осмысленное место в жизни и мировоззрении воспринимающего народа в соответствии с его конкретными условиями жизни и достигнутым им уровнем развития. Но мифология представляет собой своеобразную систему фантастических представлений об окружающей человека природной и социальной действительности. Причины, по которым вообще должны были возникать мифы (т.е. ответ на вопрос, почему восприятие мира первобытным человеком должно было принять такую своеобразную и причудливую форму, как мифотворчество), следует, по-видимому, искать в общих для того уровня культурно-исторического развития особенностях мышления. Мировоззренческий символизм мифа представляет его важнейшую черту. Мифологическое мышление оперирует, как правило, конкретным и персональным, манипулирует внешними вторичными чувственными качествами предметов; объекты сближаются в пространстве и во времени. То, что в научном анализе выступает как сходство, в мифологическом объяснении выглядит как тождество. Конкретные предметы, не теряя своей конкретности, могут становиться знаками других предметов или явлений, т.е. их символически заменять. Заменяя одни символы или одни ряды символов другими, мифическая мысль делает описываемые ею предметы как бы более умопостигаемыми (хотя полное преодоление метафоризма и символизма в рамках мифа невозможно). Для мифа весьма характерна замена причинно-следственных связей, прецедентом происхождение предмета выдается за его сущность. Научному принципу объяснения противопоставляется в мифологии "начало" во времени. Объяснить устройство вещи это значит рассказать, как она делалась, описать окружающий мир, значит рассказать о его происхождении. Нынешнее состояние мира рельеф, небесные светила, породы животных и виды растений, образ жизни, социальные группировки и религиозные установления и т.д. все оказывается следствием событий давно прошедшего времени и действий мифических героев, предков или богов. В любом типичном мифе мифологическое событие отделено от "настоящего" времени каким-то большим промежутком времени: как правило, мифологические рассказы относятся к "стародавним временам", "начальным временам". Многое из написанного выше подводит нас к сложному (и не имеющему однозначного решения в науке) вопросу о соотношении мифологии и религии. Некоторая часть проблем связана с вопросами о месте религии в первобытном сознании и представляет предмет самостоятельного исследования. В контексте "мифология религия" наиболее дискуссионным оказался вопрос о соотношении мифа и обряда (религиозного), ритуала. Давно отмечено в науке, что многие мифы служат как бы разъяснением религиозных обрядов (культовые мифы). Исполнитель обряда воспроизводит в лицах рассказанные в мифе события. Миф представляет собой своего рода либретто исполняемого драматического действия. Есть основания полагать, что культовые мифы распространены широко, что они есть везде, где совершаются религиозные обряды. Религиозный обряд и миф тесно между собой связаны. Связь эта давно признана в науке. Но разногласия вызывает вопрос: что здесь является первичным, а что производным? Создавался ли обряд на основе мифа, или миф сочинился в обоснование обряда? Этот вопрос имеет разные решения в научной литературе. Множество фактов из области религии самых разных народов подтверждает примат обряда над мифом. Очень часто, например, отмечаются случаи, когда один и тот же обряд истолковывается его участниками по-разному. Обряд всегда составляет самую устойчивую часть религии, связанные же с ним мифологические представления изменчивы, нестойки, нередко вовсе забываются, на смену им сочиняются новые, долженствующие объяснить все тот же обряд, первоначальный смысл которого давно утрачен. Конечно, в известных случаях религиозные действа складывались на основе того или иного религиозного предания, т.е. в конечном счете на основе мифа, как бы в качестве его инсценировки. Безусловно, что соотношение двух членов этой пары "обряд миф" нельзя понимать как взаимодействие двух посторонних друг другу явлений. Миф и обряд в древних культурах в принципе составляют известное единство мировоззренческое, функциональное, структурное, являют как бы два аспекта первобытной культуры словесный и действенный, "теоретический" и "практический". Такое рассмотрение проблемы вносит в наше представление о мифологии как историческом типе мировоззрения еще одно уточнение. Хотя миф (в точном смысле этого слова) это повествование, совокупность фантастически изображающих действительность "рассказов", но это не жанр словесности, а определенное представление о мире, которое лишь чаще всего принимает форму повествования; мифологическое же мироощущение выражается и в иных формах действа (как в обряде), песни, танца и т.д. Мифы (а это, как уже отмечалось выше, обычно рассказы о "первопредках", о мифических временах "первотворения") составляют как бы священное духовное сокровище племени. Они связаны с заветными племенными традициями, утверждают принятую в данном обществе систему ценностей, поддерживают и санкционируют определенные нормы поведения. Миф как бы объясняет и санкционирует существующий в обществе и мире порядок, он так объясняет человеку его самого и окружающий мир, чтобы поддержать этот порядок. В культовых мифах момент обоснования, оправдания отчетливо превалирует над моментом объяснения. Культовый миф всегда является священным, он, как правило, окружен глубокой тайной, он сокровенное достояние тех, кто посвящен в соответствующий ритуал. Но первобытная мифология, хотя и находилась в тесной связи с религией, отнюдь к ней не сводима. Будучи системой первобытного мировосприятия, мифология включала в себя в качестве нерасчлененного, синтетического единства не только религии, но и философии, политических теорий, донаучных представлении о мире и человеке, а также в силу бессознательно-художественного характера мифотворчества, специфики мифологического мышления и "языка" (метафоричность, претворение общих представлений в чувственно-конкретной форме, т.е. образность) и разных форм искусства, прежде всего словесного. Рассматривая мифологию как исторический тип мировоззрения, следует также иметь ввиду, что роль мифа в первобытном обществе отличалась от ее роли в классовых обществах. Превращение некоторых мифов в религиозные догматы, новая социальная роль религии (мифов) результат уже далеко зашедшего исторического развития. На пороге классового общества в силу изменения типа мировоззрения, мифология подвергается существенной трансформации.
УЧЕНИЕ ЭРНЕСТА КАССИРЕРА О МИФЕ
Символическая теория мифа, в полном виде разработанная немецким философом Эрнестом Кассирером, позволила углубить понимание интеллектуального своеобразия мифологического мышления. Мифология рассматривается Кассирером не только как тип мировоззрения, но и также наряду с языком и искусством как автономная символическая форма культуры, отмеченная особым способом символической объективации чувственных данных, эмоций. Мифология предстает как замкнутая символическая система, объединенная и характером функционирования, и способом моделирования окружающего мира. Кассирер рассматривал духовную деятельность человека и в первую очередь мифотворчество (в качестве древнейшего вида этой деятельности) как "символическую". Символизм мифа восходит, по Кассиреру, к тому, что конкретно-чувственное (а мифологическое мышление именно таково) может обобщать только становясь знаком, символом конкретные предметы, не теряя своей конкретности, могут становится знаком других предметов или явлений, т.е. их символически заменять. Мифическое сознание напоминает поэтому код, для которого нужен ключ. Кассирер выявил некоторые фундаментальные структуры мифологического мышления и природы мифического символизма. Он сумел оценить интуитивное эмоциональное начало в мифе и вместе с тем рационально проанализировать его как форму творческого упорядочения и своеобразного познания реальности. Специфику мифологического мышления Кассирер видит в неразличении реального и идеального, вещи и образа, тела и свойства, "начала" и принципа, в силу чего сходство или смежность преобразуется в причинную последовательность, а причинно-следственный процесс имеет характер материальной метафоры. В мифологическом типе мировоззрения отношения не синтезируются, а отождествляются, вместо "законов" выступают конкретные унифицированные образы, часть функционально тождественна целому. Весь космос построен по единой модели и артикулирован посредством оппозиции "сакрального" (священного, т.е. мифически релевантного, концентрированного, с особым магическим отпечатком) и "профанного" (эмпирического, текущего). От этого зависят мифологические представления о пространстве, времени, числах, подробно исследованные Кассирером. Идея "конструирования" символического мира в мифологии, выдвинутая Кассирером, очень глубока. Но Эрнест Кассирер (в соответствии со своей неокантианской философией) избегает сколько-нибудь серьезной постановки вопроса о соотношении конструируемого мира и процесса конструирования с действительностью и общественным бытием.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итог изучению философии мифа, можно сделать вывод, что, во-первых мифы в примитивных обществах тесно связаны с магией и обрядом и функционируют как средство поддержания природного и социального порядка и социального контроля; во-вторых, мифологическое мышление обладает известным логическим и психологическим своеобразием; в-третьих, мифотворчество является древнейшей формой, своего рода символическим "языком", в терминах которого человек моделировал, классифицировал и интерпретировал мир, общество и самого себя; но что в-четвертых своеобразные черты мифологического мышления имеют известные аналогии в продуктах фантазии человека не только глубокой древности, но и других исторических эпох и, таким образом, миф как тотальный или доминирующий способ мышления специфичен для культур архаических, но в качестве некоего "уровня" или "фрагмента" может присутствовать в самых разных культурах, особенно в литературе и искусстве, обязанных многим мифу генетически и отчасти имеющих с ним общие черты ("метафоризм" и т.п.).
Некоторые особенности мифологического мышления могут сохраняться в массовом сознании рядом с элементами подлинно философского и научного знания, рядом с использованием строгой научной логики. В наши дни религиозные мифы христианства, иудаизма, ислама и других, ныне существующих религий продолжают использоваться церковью, разными социальными и политическими силами для внедрения и поддержания религиозного сознания, а иногда и в политических целях, чаще всего в реакционных. Все это надо иметь в виду при обращении к мифам, вошедшим в состав ныне существующих религиозных систем и сохраняющим, но в очень трансформированном виде связь с древними мифологическими представлениями, которые служили в ряде случаев питательной почвой не только собственно религиозной идеологии, но и народного творчества, фольклорных мотивов. Следует учитывать и тенденцию в обновленных вариантах современной религии к освобождению религии от архаических элементов, т.е. прежде всего от мифологии, антропоморфизма и т.д., как попытку "снять" конфликт между наукой и религией. Живучесть некоторых стереотипов мифологического мышления в области политической идеологии и в связанной с ней социальной психологии делает в определенных условиях массовое сознание питательной почвой для распространения "социального", или "политического" мифа (например, немецкий нацизм в своих интересах не только стремился возродить и поставить себе на службу древнегерманскую языческую мифологию, но и сам создавал своеобразные мифы расовый миф, соединяющийся с культом фюрера, ритуалом массовых сборищ и т.д.). Однако подход к мифу, определение его места в пошлом и настоящем, требует строгого соблюдения историзма. Мифология как форма общественного сознания, появление и господство которой было связано с определенным уровнем развития производства и духовной культуры, как ступень сознания, предшествующая научному мышлению, исторически изжила себя. Поэтому попытки апологетики и возрождении мифа как действующей системы в современном обществе несостоятельны.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1) М.И.Стеблин-Каменский, "Миф", Ленинград 1976 г.
2) С.А.Токарев, "Что такое мифология?", Москва 1983 г.
3) С.А.Токарев, "Ранние формы религии и их развитие", Москва 1985 г.
4) К.Леви-Строс, "Структура мифа", Санкт-Петербург 1992 г.
5) М.И.Шахнович, "Первобытная мифология и философия", Москва 1984г
6) А.М.Золотарев "Родовой строй и первобытная мифология", Киев 1991 г.
7) Энциклопедия "Мифы народов мира", Москва/Минск/Смоленск 1994 г.
8) Философский словарь, Москва 1975 г.
Подобные документы
Специфика мифологического мышления. Определение, основные черты мифа, его основные виды. Миф и наука. Философия и мифология. Понятие и основные признаки религии. Сходство и различие религии и мифа. Религия и ее роль в развитии человеческого мышления.
презентация , добавлен 04.10.2015
Классическое понимание мифа и фольклора. Анимистическая теория Тайлора. Особенности интерпретации явления мифа Лосевым. Семитический подход к мифологии и фольклору французского структуралиста и семиотика Р. Барта. Специфичность мифологического концепта.
реферат , добавлен 28.11.2012
Наиболее распространенные истолкования понятия "миф". Первые попытки подлинно научного понимания мифа. Поэтические метафоры первобытного образа мышления. Сходство мифологии и религии. Мифологическое осмысление человеком духовного и практического опыта.
курсовая работа , добавлен 05.07.2011
Основные функции мифа. Разнообразные сюжеты и персонажи современного киноискусства, корни которых можно без труда обнаружить в мифологии. Результат действия мифа в серийном произведении. Мифологизация в искусстве. Концепции конца света в киноискусстве.
реферат , добавлен 16.01.2014
Миф и мифология как способ освоения действительности. Различие между мифом и искусством. Главная функция мифа. Наиболее известные памятники древней мифологии. Миф в исторической ретроспективе. Кризис мифологического сознания, причины возникновения.
контрольная работа , добавлен 18.10.2011
Общее понятие мифа и мифологии, их герои, значение и функции. Главные предпосылки мифологической "логики". Первые попытки толкования мифов и "Философия искусства" Ф.В. Шеллинга. Категория мифического времени. Мифология как идеология первобытного общества.
реферат , добавлен 29.05.2009
Изучение мифологического материала. Культурологические концепции. Функции мифа. Современные мифы и их роль в культуре. Эсхатологические, антропогонические мифы. Мифы о культурных героях. Мифы и мифотворчество в истории человеческого общества и культуры.
реферат , добавлен 14.11.2008
Античная и древнеславянская мифилогия, ее значение и связь с религией. Объяснение действительности в наглядно-образной форме, отождествление фантазии с реальностью и сязь с магией как характерные черты мифов. Основные принципы мифологического мышления.
контрольная работа , добавлен 20.05.2009
Особенности религии древнего Рима. Культ Весты, охранительницы и защитницы домашнего очага. Герои римского мифа. Идеализация бедности и осуждение богатства как важные слагаемые римского мифа. Описание семейных верований Рима как анимистической религии.
реферат , добавлен 24.11.2009
Аид как бог царства мертвых. Царство мертвых в греческой мифологии. Анализ мифа "Похищение Персефоны". Посейдон как бог подводного царства в древнегреческой мифологии, владыка морей и океанов. Фемида как богиня правосудия, дочь бога неба Урана и Геи.
Объективированное мировоззрение – это система взглядов, содержание которой не зависит от сознания конкретного человека, но существуют исключительно через это сознание. К объективированному мировоззрению относятся: мифология, религия и философия. Так как эти формы мировоззрения являются отражением коллективного опыта человечества, то есть в их содержание внесли вклад целые поколения людей. Мифология, религия (в её развитых формах) и философия возникали последовательно во времени. Мифология появилась первой, в самой глубокой древности – уже у первобытных людей начали формироваться примитивные мифы. Затем, в недрах мифологии, начали возникать религиозные воззрения. Но религия в развитой форме является самостоятельной формой мировоззрения. Философия возникла последней по времени и стала самой зрелой, высшей формой мировоззрения, так как она строго логична и рациональна.
Мифология (от греческих слов mythos – «сказание» и logos – «знание») – это двоякое явление: как один из исторически первых вариантов осмысления мира древними обществами (рассказы о богах и героях) и как форма объективированного мировоззрения современного человека. Мифология характеризуется тем, что в ней человек и мир фактически тождественны, неразличимы (синкретизм ). Синкретизм – это понятие, которое буквально означает «нерасчленённость». В мифологии синкретизм проявляется в объяснении мира через перенос человеческих качеств на него (антропоморфизм ) и в отсутствии четкого деления на естественное и сверхъестественное. Антропоморфизм – это приписывание явлениям природы (стихиям, растениям, животным) человеческих качеств, таких как: разум, речь и т.д. Сравнительное изучение мифов разных народов показало, что, во-первых, похожие по содержанию мифы существуют у всех этносов, в разных частях мира и, во-вторых, миф был единственной универсальной формой сознания древних людей. Он отражал мироощущение, мировосприятие и миропонимание той эпохи, в которую создавался.
Почему же восприятие мира древним человеком приняло такую странную форму, как мифология? Дело в том, что мышление первобытного человека, еще четко не отделилось от эмоциональной сферы . Следствием этого стало наивное «очеловечивание» окружающей среды. Люди «переносили» на природные объекты свои личные свойства, приписывали им жизнь, человеческие чувства и эмоции. В мифе невозможно отделить натуральное от символического, реальное от фантастического, существующее от вымыленного, духовное от телесного, человеческое от нечеловеческого, зло от добра и т.д. Кроме того, миф для древних людей был не мнением или рассказом, а самой реальностью . В этом проявляется жизненность мифа. Долгое время в содержании мифов люди не сомневались, так как мифы считались «знанием богов». Поэтому мифология не стимулировала развитие мышления людей, глубокое познание мира. Так как развитие человеческого мышления всегда основано на сомнении в чём-либо, на попытке ещё лучше, глубже, по-другому познать какое-либо явление мира.
Миф нельзя рассматривать как первоначальную форму науки, философии или религии – это особый вид мироощущения, специфическое конкретно-чувственное, образное, единое и неразделяемое представление о явлениях природы и общественной жизни. Мифотворчество возникает не из любознательности, а из жизненной потребности преодолеть господствующие над человеком силы природы и связанные с этим переживания (чувства зависимости, подчиненности, страха). Поэтому миф – это, прежде всего, санкционирование определенного поведения, оправдание каких-либо «священных» установлений, множество традиционных церемоний. Миф являлся надежным опытом, передаваемым из поколения в поколение, был объектом поклонения и образцом для воспроизведения.
В мифотворчестве самых древних людей мы сталкиваемся не с рациональным, строго логическим объяснением мира, а с эмоциональным переживанием их собственных действий в этом мире. Первобытный человек привносит свои переживания, эмоции и намерения на объекты природы, в результате чего последние становятся живыми, чувствующими и деятельными существами. Создавая мифический образ естественного мира, древний человек тем самым облегчал себе его понимание, преодолевал страх перед неизвестными, чуждыми, непредсказуемыми явлениями, учился находить взаимосвязь между ними и собой. И он с успехом достигал этого, не заботясь о логической и эмпирической достоверности своих умозаключений , но проводя аналогию с той личной жизнью, которую ощущал в себе самом, преувеличивая те стороны событий, которые вызывали наиболее сильные эмоции и переживания. Эти особенности древнего мифа во многом являются результатом неразвитости сознания первобытного человека. Оно было непосредственно включено в предметную деятельность, не было способно в полной мере различать слово и вещь, предмет и знак, причину и следствие. Человек этого периода безразличен к временным отношениям и противоречиям, а его рациональные познавательные способности неотделимы от эмоциональных переживаний. Поэтому в мифологической картине мира полно фантастического, чудесного, волшебного.
Древние люди, не видя и не осознавая различия между явлениями природы и живыми существами , отождествляли их, оживляя и одушевляя все вокруг. Для дикаря весь мир был наполнен личными душами, то парящими в воздухе, то обитающими в деревьях, скалах и водопадах и передающими этим материальным вещам свои личные свойства. Подобные представления об одушевлении всего мира имеются и в ранних понятиях ребенка. Первое, что доступно детскому пониманию, – это существа человеческие (родители и родственники). Поэтому, первым объяснением всего происходящего вокруг является такое, как будто стулья, палки, куклы приводятся в движение той же личной волей, что управляет действиями людей и животных. Даже у взрослых людей в минуту жестокой боли или какого-либо разочарования появляется желание ударить или укусить неживой предмет. Для древних людей стремление отомстить или умилостивить, задобрить неодушевленный предмет проявлялось не только в виде импульсивной привычки, но и в формально установленных законах и правилах, сохранявших свою жизнеспособность в течение многих тысячелетий. Например, в Древней Греции происходили целые судебные процессы над неодушевленными предметами: камнем, топором, куском дерева и т.д. В том случае, если они подвергались осуждению, то выбрасывались за пределы города (изгнание из города было очень серьёзным видом наказания в древних цивилизациях).
Мифологическое мышление еще не могло обеспечивать логико-понятийное освоение объективных связей и отношений мира. Но, в то же время, миф есть и некоторое особое объяснение мира. Его особенность определяется, прежде всего, своеобразными трактовками причинности, пространства и времени . Объяснить какое-либо событие с точки зрения мифологии – это значит рассказать о том, как оно произошло, как оно было сделано, сотворено в прошлом. В мифе существует также свое, особое мифологическое время и мифологическое пространство. Мифологическое время – это некое далекое прошлое, которое качественно отличается в лучшую сторону от настоящего, от современности. Вместе с тем мифологическое прошлое – это некая модель, образец современных событий . В мифе все современные события происходят по аналогии с событиями далекого мифологического времени. И только из этой аналогии могут быть объяснены. Мифологическое время легко переходит в мифологическое пространство и наоборот. Мифологическое пространство – это пространство родовой жизни, часть мира, в которой появился и функционирует данный род со своим определенным тотемом, т.е. родоначальником, в качестве которого выступает некая сущность – животное, растение или даже неживой предмет. Время жизни рода и его тотем определяют мифологическое пространство рода. В этом пространстве можно легко перейти из прошлого в настоящее и, наоборот, – из настоящего в прошлое. Силы, породившие данный род, не исчезли, они продолжают существовать. И человек верит, что может легко перейти из пространства окружающих его физических вещей в пространство тех тотемных сил, которые сотворили в прошлом самого человека, его род, общину (в частности, от смерти к жизни и от жизни к смерти и т.п.).
Большое распространение в первобытных мифах имел также образ мирового дерева . Вселенная представлялась как громадное космическое мировое дерево. В таком дереве четко выявлялись три составные части, каждой из которых соответствовала своя самостоятельная часть мира. В качестве таких частей выступали: верхушка (где живут духи и боги), ствол (скрепляющий огромную махину космоса) и корень (уходящий в землю, на которой живут люди). По такому чудесному дереву можно проникнуть в иные миры Вселенной. Дерево – это путь, по которому боги могут спускаться на землю и возвращаться в божественный мир, на верхушку дерева. Образ мирового дерева не только выражал понимание древними людьми структурной организации Вселенной , но и воплощал идею плодородия (животворные водные ключи, плодородная земля, плоды, цветы и другие атрибуты плодородия). Образ мирового дерева был присущ, в частности, славянскому фольклору (сказкам, суевериям, преданиям, легендам).
Первобытная мифология развивалась в направлении развертывания, усложнения мифологических сюжетов, обогащения набора исходных образов, более явного выявления логических связей, переходов, а также постепенной замены образов животных и мирового дерева образами людей. Как уже было сказано выше, одной из сторон исторического развития мифа был процесс антропоморфизации , то есть на смену Вселенной в образе животного или мирового дерева постепенно приходит Вселенная в образе человека . Мироздание в целом приобретает человеческий облик. Все больше появляется мифов о гигантском космическом первочеловеке, из частей которого и был создан видимый мир. Так, в «Ведах» (священных книгах Древней Индии) есть рассказ о Пуруше (первочеловеке) из частей которого появился мир и все его части. В поздней мифологии понимание мира усложняется. Постепенно люди приходят к пониманию мира как о закономерно организованной природе . Такое представление об устройстве мира явилось важной предпосылкой становления в дальнейшем естественнонаучного познания. Вот, например, как изображали в своей мифологии происхождение и развитие Космоса (мира в целом) древние греки: «Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос, заключавший источник жизни мира. Все возникло из безграничного Хаоса – весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земли (Гея). Широко раскинулась она, могучая, давшая жизнь всему, что живет и растет на ней. Далеко же под Землей, в ее глубине родился мрачный Тартар – ужасная бездна, полная вечной тьмы. Из Хаоса, источника жизни, родилась и могучая сила, все оживляющая Любовь – Эрос. Так начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил еще и вечный Мрак (Эреб) и темную Ночь (Нюкту). А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет (Эфир) и радостный светлый День (Гемера). Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день. Могучая благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо (Уран), и раскинулось Небо над Землей. Гордо поднялись к нему высокие горы, рожденные Землей, и широко разилось вечно шумящее море. Уран (Небо) взял в жены благодатную Землю. От их брака произошли: в первом поколении – Океан и Фетида (богиня всех рек); во втором поколении – Солнце (Гелиос), Луна (Селена), Заря (Аврора), звезды, которые горят на небе и все ветры».
В первобытной культуре имело место единство мифа и обряда . Мифологический образ мыслей предполагал мифологический образ действий, что выражалось в танцах, жестах, ритуалах. Именно в этих действиях находило свое непосредственное выражение чувство единства с силами природы и стремление овладеть ими . Это слияние с природой, покорение ее в мифологическом воображении и обрядовом действии вселяло уверенность, укрепляло волю, сплачивало первобытный коллектив, активизировало его деятельность, заставляя верить в осуществимость всего желаемого. Мифотворчество представляет собой в полном смысле слова коллективный труд. Мифы древности утверждали принятую в данном обществе систему ценностей, поддерживали определенные нормы поведения . Они являлись выражением коллективной всеобщности и целостности, были направлены на внушение чувства единства между членами коллектива и чувства сопричастности с мировым целым . Господство мифологического мировоззрения предполагает растворение индивида в коллективе, его обезличенность. В мифе коллективные представления, чувства и переживания преобладают над индивидуальными, господствуют над ними. Миф способствовал организации коллектива , содействовал сохранению его социальной и социально-психологической монолитности. Он воспринимался как священное слово, возвещенное оракулом, а значит имеющее силу доказательства, предписания, закона . Миф всегда был предметом веры, а не критики. К его образам, истинам, ценностям, нравоучениям относились как к реальности высшей формы. Эта черта мифотворчества значительно сближает мифологию с религией и наоборот противопоставляет ее науке.
Наука всегда претендовала на полную свою противоположность мифу. Уже предпосылки науки в древности не являются прямым порождением мифологии, но всегда сопровождаются ею . Во-первых, и наука, и мифология пытаются ответить на одни и те же вопросы: «Как?», «Почему?», «Откуда?». Во-вторых, мифология, являясь первой формой духовного освоения мира, накапливала первоначальный материал для последующих научных обобщений и открытий. В-третьих, древняя наука рождается в форме мифа, о чем убедительно свидетельствуют древнегреческие трактаты. Но она уже с самого начала отличается от традиционной мифологии, знакомой нам по литературным источникам. В науке всегда присутствует стремление к логическому обоснованию и к фактологическому подтверждению выдвигаемых истин . Наука строит абстрактные умозрительные конструкции, в которых нет места эмоциям . В мифе чувства преобладают над интеллектом, эмоции – над мыслью, волевые импульсы – над сознанием. Рассудочные моменты, характерные для познания, сопутствуют мифу, но не составляют его сущности. Миф проще для восприятия, он наивнее и непосредственнее науки, он насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями. Он не претендует на логическую и опытную достоверность. И хотя в целом рационально-логическое (научное) мышление составляет противоположность мифологическому мировоззрению, тем не менее, оно не лишено элементов образного, в том числе, мифологического мышления.
Наука при всем своем стремлении к объективности, обоснованности, независимости от личностного пристрастия, никогда не может полностью очиститься от субъективности . Творческий научный поиск результативен именно тогда, когда он в полной мере вбирает в себя всю палитру эмоциональных переживаний ученого, его надежды, ожидания, страх, отчаянье, веру в неоспоримость используемых аргументов. Даже современная наука может служить основой для мифотворчества. Ученый зачастую творит миф по всем традиционным правилам, выдавая желаемые результаты за действительные, либо преувеличивая значимость и расширяя границы применимости своих открытий, или просто связывая перспективы научного развития только с одним из возможных вариантов, заранее объявляя все прочие заблуждением. Ярким примером такого околонаучного мифотворчества была биология Т.Д. Лысенко, абсолютизирующая мичуринское учение о роли среды и селекционного отбора в изменении видов растений и объявляющая генетические исследования лженаучными. Такого рода мифы – результат чисто личной заинтересованности, не всегда осознанной, но всегда присутствующей в научном поиске. Науку делают люди, одержимые желанием найти философский камень, создать вечный двигатель, установить в обществе всеобщую справедливость или найти загадочную Атлантиду.
В силу этого научное знание никогда не сможет полностью вытеснить исключительно личностную форму своего выражения – миф. Со временем эта мифическая сторона научных построений рассматривается как заблуждение и преодолевается новой научной теорией. Так, механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства. Евклидова геометрия – на аксиомах, которые являются очевидными в нашем земном пространстве. Сами по себе эти научные теории не содержат ничего мифологического, фантастического и чудесного. Научные построения исключают миф, но идея приложения и распространения научных выводов может быть мифологична. Убеждение в том, что никаких других пространств, кроме пространства Евклидовой геометрии не существует, или, что законы механики применимы к общественной жизни и могут объяснить устройство человеческой души (механистический материализм XVII века) – это уже мифы. В этом же смысле мифологичны и современная идея бесконечного прогресса в обществе, когда её связывают исключительно с научно-техническими достижениями; или идея всеобщего равенства и справедливости в социуме, основанная на достижении абсолютного равенства разнообразных человеческих запросов, потребностей, интересов.
В современном мифотворчестве, также как и в древности, переплетаются и отождествляются два плана жизни человека: один – реальный, повседневный, практический – внешне-исторический план; второй – план внутренних замыслов, целей, ожиданий, надежд, преднамеренностей. Каждый заинтересован, чтобы этот внутренний план не был пустой фантазией, а воплотился в реальную жизнь. Но когда происходит процесс осмысления внешних условий реализации задуманного, то в силу вступает целый ряд мыслительных способностей: понимать и объяснять, проводя аналогии, строя ассоциации, создавая метафоры, высказывая догадки и предположения о реальном ходе вещей, который далеко не всегда столь уж очевиден. Страстное желание воплотить в реальность все замыслы, страх, что это может не осуществиться, нередко приводит к тому, что чисто мыслительные ассоциации принимаются за действительную связь вещей. Человек бескорыстно начинает верить в предсказанный им самим ход событий, в обязательность предугаданного им результата. Он отождествляет два плана своей жизни, наделяя внешний чертами и свойствами, выведенными исключительно в сфере мыслительных ассоциаций, под влиянием чисто личной заинтересованности. В этих условиях и возникает миф, который содержит в себе черты реального мира, с идеальными свойствами и отношениями, которые воспринимаются человеком как действительно существующие.
Таким образом, наиболее общими чертами мифологии выступают:
Мир рассматривается как нерасчлененное целое, где главным элементом выступает не человек, а закономерность мира как необходимость. Отсюда мир четко структурирован, а в отношении человека прописан порядок и нормы поведения.
Главной характеристикой мира выступает время, где прошлое доминирует над настоящим и будущим.
Мир представлен в эмоционально-образной форме, воля мира является главной закономерностью, определяющей все.
Человек всегда ограничен волей мира, рода, а его проявление свободы специфично отсутствием ответственности. В мифе фактически отсутствует мораль.
Религия (от латинского слова religare – «связывать») – учение о связи человека с богом. Является вторым (после мифологии) типом объективированного мировоззрения и представляет собой особую форму осознания мира, обусловленную верой в сверхъестественное (богов, духов), включающую в себя свод моральных норм и типов поведения, обрядов, культовых действий и объединение людей в организации (церковь, религиозную общину). Это – более зрелая форма мировоззрения, чем мифология. В ней устройство мира постигается не мифическими, а другими способами : а) в религиозном сознании уже четко разделяются субъект и объект , следовательно, преодолевается характерная для мифа неразделимость человека и природы; б) мир раздваивается на духовный и телесный, земной и небесный, естественный и сверхъестественный, к тому же земной начинает рассматриваться как следствие надприродного (божественного), так как порожден им; в) сверхъестественный (божественный) мир недоступен органам чувств, а потому в объекты этого мира надо просто верить; г) особенностью религиозного мировоззрения является также его практичность , поскольку вера без дел мертва; д) если для мифа главным является обоснование связи индивида с родом, то для религии главным является достижение единства человека с богом как воплощением святости и абсолютной ценностью.
Религия является достаточно самостоятельным явлением в сфере человеческой культуры. У неё есть следующие функции : 1) мировоззренческая функция религии реализуется благодаря наличию в ней определенного типа взглядов на человека, общество, природу; религия включает миропонимание (объяснение мира в целом и отдельных явлений и процессов в нем), миросозерцание (отражение мира в ощущении и восприятии), мирочувствование (эмоциональное принятие или отвержение), мироотношение (оценку); 2) регулятивная функция – религия выполняет наряду с другими формами сознания и деятельности человека и общества, такими как мораль и право; эта функция заключается в создании и обосновании норм общественного поведения, которые регулируют поведение человека во всех, даже в самых интимных отношениях, таких как питание и сексуальная сфера; 3) компенсаторная (утешительная) функция религии проявляется в том, что религия дает верующему человеку облегчение в страданиях (например, утверждается, что души умерших людей продолжают своё существование и это даёт надежу на встречу с ними в будущем), показывает выход из трудных, кажущихся безвыходными ситуаций; 4) коммуникативная функция проявляется в том, что люди вступают в отношения между собой, общаются по поводу совершения религиозных обрядов; религия объединяет людей одной конфессии; 5) воспитательная функция заключается в том, что религия способствует социализации индивида, прививая определенные правила и навыки поведения в обществе, формируя систему ценностей, включающую и общечеловеческие.
С момента своего возникновения религия, до определённого момента, развивалась. Самые древние религии называются архаичными . Они примитивны и основаны на обожествлении природных сил (воды, земли, ветра) и на попытках воздействовать на эти явления (умилостивить их). Они основаны на верованиях и мифах, составляющих основу мифологии. Архаичные верования выступают ранней формой современной религиозной веры. Потому они и называются верованиями, а не верой. Верование – это убежденность, эмоциональная приверженность какой-либо идее, реальной или иллюзорной. Архаичные религии политеистические (вера во множество богов) . Им присущи: анимизм, культ предков, магия, теротеизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм . Например, теротеизм (поклонение животным) был развит в Древнем Египте. Египетские храмы были посвящены самым различным животным: кошке, обезьяне, быку, козлу, барану, крокодилу, шакалу. Вместо алтарей и статуй божеств в них стояли массивные, украшенные барельефами животных клетки-капеллы из гранита, в которых за дорогими решетками находились божественные животные. Перед этими клетками совершались обряды, читались молитвы, приносились жертвы, и боги-животные отвечали жестами на молитвы их приверженцев. Затем появились народностно-национальные религии – это религии отдельных народов, племён, этносов (например, синтоизм – религия японцев, иудаизм – религия евреев, индуизм – религия индусов). Их цель – сплотить народ, задать единые правила поведения, отделить «свой» народ от «чужого».
С точки зрения философии можно условно выделить группы таких религий на основании содержания принципа, согласно которому строится объяснение мира. Например, существуют религии, для которых главным является единство мира и человека. В них господствует тотемизм. Наиболее нагляден в этом плане индуизм . Индуисты верят в существование двух групп сверхъестественных существ: богов и демонов . Демоны делятся на три вида: асуры («небоги»), ракшасы («те, кого сторонятся»), пишачи (перевод неизвестен). Асуры – противники богов, а ракшасы и пишачи – противники людей. Ракшасы вредят людям всеми возможными способами, а пишачи – главным образом через болезни, которые они насылают на людей. Функции демонов: творить зло, быть противниками и богов, и людей. Но среди демонов встречаются и такие, которые совершают отдельные добрые поступки. Демонов много: их количество исчисляется миллионами. Демоны имеют плоть и пол. В обычном виде они выглядят уродливо, но для осуществления своих коварных планов могут приобретать облик мужчин и женщин. Демоны смертны: их тела погибают в сражениях с богами и людьми, а их души – вместе с гибелью Вселенной. Иногда люди воспринимают демонов органами чувств, иногда не воспринимают. Демоны делятся на старших и младших. Главного демона зовут Бали. Он вместе со многими другими демонами живёт в подземном царстве. Боги – это верховные сверхъестественные существа, управляющие миром. Как и в любой другой политеистической религии, каждый из богов имеет свои специфические функции. Одни боги выглядят как обычные люди, но, как правило, огромного роста, другие – в основном как люди, но с какими-то особенностями в строении организма (четыре руки, три глаза и др.), третьи – как животные (например, как обезьяны), четвёртые – как полулюди-полуживотные (например, царь птиц Гаруда изображается с головой и крыльями орла и с туловищем человека). Один из богов (Брахман) вообще не имеет видимого тела. Боги требуют поклонения, которое обозначается словом «пуджа». Богам поклоняются в храмах и дома, перед семейным алтарём. Пуджа включает в себя пробуждение богов утром музыкальными звуками перед их изображениями (например, звоном колокольчиков), приношение изображениям богов цветов, воды и продуктов, молитвы. Чтобы вписываться в мир Богов, Демонов и Природы, человек должен подчиняться множеству ритуальных норм. Поэтому в индуизме, например, очень важны традиции праздников. Праздники-богослужения составляют важную часть жизни любого индуиста. Они проводятся в честь богини богатства Лакшми, богини знаний Сарасвати, бога воинской доблести Картикейи, слоноголового Ганеши и множества других богов. Целый ряд праздников посвящен событиям религиозной истории, ремеслам, упрочению родственных уз, ритуалам жизненного цикла, сельскохозяйственным работам, астрономическим событиям и т.п. Ежегодно в Индии отмечаются сотни религиозных праздников. Самые значительные из них – холи, дивали, дасера, нагапанчами и др. Холи – новогодний, самый красочный праздник, отмечаемый в полнолуние месяца пхальгуна (февраль-март). Центральным моментом праздника является сожжение огромного чучела или украшенного дерева. Иногда качают на качелях статуи богов, прыгают через огонь, ходят по углям, устраивают игровые битвы между мужчинами и женщинами. И молодые и старые люди посыпают друг друга цветным порошком и поливают краской из ведер, бутылок и даже велосипедных насосов. В эти дни особо почитается бог любви Кама, а также Кришна, любивший играть с пастушками-гопи. Но чаще праздник связывается с мифом и именем демоницы Холики, противницы солнечного бога; её чучело и сжигается во время праздника. Дивали (от дипавали – ряд светильников) – праздник, связанный с осенним равноденствием и сбором урожая, а также с окончанием сезона дождей. Его отмечают в новолуние месяца карттика (октябрь-ноябрь). Главное отличие праздника, давшее ему название – использование огней, плошек с фитилями, фонариков, гирлянд, лампочек и т.п. светильников. Каждый дом, каждая улица и город озаряются огнями. Сейчас устраиваются фейерверки, взлетают ракеты, взрываются хлопушки. Все это делается для того, чтобы распугать злых духов. Считается, что в эти дни духи предков посещают свои дома. В большинстве областей этот праздник посвящен богине счастья Лакшми, благосклонности которой старается добиться каждый. Дасера – праздник, отмечаемый почти во всей Индии, примерно соответствующий осеннему равноденствию. Его празднуют в первые 10 дней светлой половины месяца ашвина (начало октября). Особенно священной считается 10-я ночь, давшая название празднику. Дасера примерно совпадает с окончанием сезона дождей, когда, по поверьям, боги пробуждаются от сна и возобновляют борьбу с демонами, а люди возобновляют прерванную сельскохозяйственную деятельность и потому особыми ритуалами почитают всевозможные орудия труда и оружие. В большинстве областей дасера посвящена богине Дурге: в честь неё совершаются кровавые жертвоприношения животных. В некоторых областях северной Индии почитают и Раму, одно из воплощений бога Вишну: он воспринимается как идеальный правитель, а время его правления – как «золотой век». В честь него устраивают драматические представления на темы «Рамаяны» (произведение древнеиндийского эпоса), называемые «рамлила». Они завершаются сожжением огромных чучел демона Раваны и его братьев. В восточной Индии этот праздник посвящен нисхождению Ганги на землю.
В народностных религиях существуют культы, где главным «божественным» элементом выступает человеческая нормативность, то есть регулирование отношений между людьми и между людьми и богами. Такова древняя религия евреев – иудаизм . Согласно главной идее этого учения, верующие должны почитать пророков. Пророки – это люди, которым Бог дал задание и возможности возвещать людям истину. А истина, которую они возвещали, имела две основные части: истина о правильной религии (как надо верить в Бога) и истина о правильной жизни (как надо жить). В истине о правильной религии особо важным элементом (частью от части) был рассказ о том, что ждёт людей в будущем. В Танахе (священная книга иудаизма, включающая, в частности, Тору) упоминаются 78 пророков и 7 пророчиц. Почитание пророков в иудаизме выражается в форме уважительного разговора о них в проповедях и в быту. Среди всех пророков выделяются два великих: Илья и Моисей. Этих пророков почитают также в форме особых ритуальных действий во время религиозного праздника Песах. Богословы считают, что Илья жил в IX веке до н.э. Как пророк он возвещал истину и совершил ряд чудес. Когда Илья жил в доме бедной вдовы, то чудесным образом он возобновлял в её доме запасы муки и масла. Илья воскресил сына этой бедной вдовы. Трижды по его молитвам с неба на землю сходил огонь. Он разделил воды реки Иордан на две части и вместе со своим спутником и учеником Елисеем прошёл через реку по сухому месту. Обо всех этих чудесах рассказывается в Танахе. За особые заслуги перед Богом Илья был взят живым на небо. В богословии (и в иудейском, и в христианском) есть два ответа на вопрос, когда жил Моисей: 1) в XV веке до н.э.; 2) в XIII веке до н.э. Сторонники иудаизма считают, что одна из великих заслуг Моисея перед евреями и перед всем человечеством состоит в том, что через него Бог дал людям Тору. Но у Моисея перед еврейским народом есть и вторая великая заслуга. Считается, что Бог через Моисея вывел еврейский народ из египетского плена. Бог давал указания Моисею, а Моисей, следуя этим указаниям, привёл евреев в Палестину. Именно в память об этом событии и празднуется 8 дней иудейская Пасха. Главным днём праздника является первый. А главным способом празднования – праздничный семейный ужин, который называется словом «седер» (порядок). Во время седера каждый год самый младший из детей (разумеется, если он умеет разговаривать и понимает смысл происходящего) спрашивает самого старшего члена семьи о значении праздника Песах. И каждый год самый старший член семьи рассказывает присутствующим о том, как Бог через Моисея вывел евреев из Египта. Помимо этого в иудаизме регламентируется и сам быт человека. Например, иудеи должны соблюдать определённые пищевые запреты. Самые крупные из них три. Во-первых, им нельзя употреблять в пищу мясо тех животных, которые в Торе названы нечистыми. Список нечистых животных на основе изучения Торы составляют раввины. В него, в частности, входят: свиньи, зайцы, лошади, верблюды, крабы, омары, устрицы, креветки и др. Во-вторых, им запрещено употреблять в пищу кровь. Поэтому можно питаться только обескровленным мясом. Такое мясо называют «кашерным» (правильным). В-третьих, запрещено одновременно принимать мясную и молочную пищу (например, пельмени со сметаной). Если сначала иудеи ели молочную пищу, то перед приёмом мясной они должны или прополоскать рот, или съесть что-нибудь нейтральное (например, кусочек хлеба). Если сначала они ели мясную пищу, то перед приёмом молочной они должны выдержать перерыв не менее, чем в три часа. В Израиле в столовых есть два окна для раздачи пищи: отдельно для мясной и отдельно для молочной пищи.
Особое место в религиозном мировоззрении занимают три мировые религии (буддизм, христианство, ислам) в которые верят люди, принадлежащие к разным народам. Мировые (наднациональные) религии объединяют людей общей веры по всему миру, независимо от их места жительства, этнических, языковых или политических особенностей. Христианство и ислам – монотеистические религии (поклонение одному Богу, который является Творцом мира) .
Буддизм – самая древняя из мировых религий, его возникновение относят к VI веку до нашей эры. В общем плане для буддизма характерно признание Бога в качестве основания мира, но Бог мир не творит. Человек автономен в отношении Бога и главное – это самореализация человека. Основными понятиями этой религии являются сансара (процесс непрерывного перерождения душ), страдание и нирвана (освобождение от сансары).Буддизм никогда не знал ни единой церковной организации (даже в рамках одного государства), ни других централизующих социальных институтов. Единственным общим для всех буддистов правилом является право хранить три Драгоценности (три-ратна): Будду, Дхарму и сангху:
Есть Будда просветленное, всеведущее существо, достигшее духовных вершин естественным образом через развитие ума и сердца в длинной последовательности перерождений (сансара). Главными из этих вершин являются Просветление (бодхи) и Успокоение (нирвана), которые знаменуют окончательное освобождение (мокша) и достижение высшей цели духовных устремлений.
Есть Дхарма – Закон, открытый Просветленным, смысловое ядро Вселенной, определяющее все процессы, происходящие в мире, взаимосцепленность и взаимозависимость всего.
Есть сангха – община равных, не имеющих никакой собственности, нищенствующих (бхикху), сообщество носителей Закона, хранителей знаний и мастерства, которые из поколения в поколение следуют путем Будды.
Основные теоретические заповеди состоят в следующем («четыре благородных истины »):
Существование, состоящее в рождении, старении, болезнях, смерти, недостижении желаемого и т. д. есть страдание (духкха).
Причина страдания – жажда чувственных наслаждений, существования и гибельного перерождения.
Страдание может быть прекращено только искоренением этой жажды, для чего предлагается восьмеричный путь.
Восьмеричный путь (он же Срединный), включающий в качестве ступеней: созерцание Закона, размышление о нем, правильная речь, правильное поведение, способ поддержания жизни, приложение сил, память и сосредоточение.
Христианство возникло в I веке н.э. В целом эта религия исходит из принципа триединства Бога (Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой). Естественное и сверхъестественное связывается через любовь . Здесь четко утверждается принцип приоритета Царства Божьего. Все люди согласно христианству равны в статусе и в основе этого равенства лежит первородный грех.Христианство возникло как ответвление от иудаизма. Священную книгу иудеев Танах христиане считают и своей священной книгой, но называют её иначе: Ветхим Заветом. Ветхий Завет христиане дополнили Новым Заветом, а вместе они составили Библию . Из иудейской религии христиане приняли идею Мессии . Само слово «Христос» есть не что иное, как перевод еврейского слова «Мессия» на греческий язык. Ряд положений, вошедших потом в систему христианских религиозных и нравственных взглядов, высказал александрийский философ Филон: о прирождённой греховности людей, об аскетизме и страданиях как о средствах спасения души, о том, что Мессия – тоже Бог и что его имя – Логос (это имя в христианстве стало вторым именем Христа). Понятие «Логос» в переводе с греческого на русский означает «Слово». У римлянина Сенеки христиане позаимствовали этические идеи о равенстве всех людей перед Богом, о спасении души как цели жизни, о презрении к земной жизни, о любви к врагам, о покорности судьбе.Согласно вероучению официального христианства, в мире существуют три группы сверхъестественных существ: Троица , ангелы и бесы . Главная идея учения о Троице состоит в утверждении, что один Бог существует сразу же в трёх лицах (ипостасях) как Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой. Все лица Троицы могут явиться людям и в телах физических, материальных. Так, на католических и православных иконах Троица изображается следующим образом: первое лицо в образе человека, второе лицо – тоже в образе человека, а третье лицо – в образе голубя. Все лица Троицы обладают всеми совершенными качествами: вечностью, всемогуществом, вездесущностью, всеведением, всеблагостью. Бог-Отец сотворил мир при участии двух других лиц Троицы, а формы этого участия являются тайной для человеческого разума. Христианское богословие считает учение о Троице одним из самых непостижимых для человеческого разума. Главной идеей учения о загробной жизни в христианстве является идея о существовании рая и ада. Рай – это место блаженства, ад – место мучений. Слово «рай» взято из персидского языка. В первом, буквальном значении оно означало «богатство», «счастье». Слово «ад» взято из греческого языка (по-гречески оно звучит как «адэс») и в первом, буквальном значении означало «невидимое». Этим словом древние греки назвали царство мёртвых. Поскольку, по их представлениям, это царство находилось под землёй, постольку слово «адэс» во втором значении стало означать «подземное царство». Античные христиане считали, что рай находится на небе (отсюда синонимом рая стало выражение «Царство небесное»), а ад – во внутренностях Земли. Современные христианские служители культа добавляют к этому, что и рай, и ад находятся в особом сверхъестественном пространстве: они недоступны людям при земной жизни. В литературе обычно пишут, что, по христианскому учению, Бог праведников направляет в рай, а грешников – в ад. Строго говоря, по христианскому учению, из-за первородного греха Адама и Евы грешниками являются все люди (за исключением Марии, матери Иисуса Христа). Поэтому, по представлениям христиан, праведники – это не противоположность грешникам, а их особая часть. Поскольку праведники отличаются друг от друга по степени праведности, а закоренелые грешники отличаются друг от друга по глубине греховности, то и участь всех праведников (в степени и формах блаженства) и всех грешников (в степени и формах мучений) не одинаковы. По канонам христианства загробная жизнь имеет два этапа. Первый: от смерти тела до второго пришествия Иисуса Христа. Второй этап начнётся со вторым пришествием Иисуса Христа, а конца он не имеет. На первом этапе в раю и аду находятся только души людей, на втором души соединятся с воскресшими телами. Ад на обоих этапах находится на одном и том же месте, а рай на втором этапе переместится с неба на землю.
Возникновение ислама относится к VII веку. Это – религия строгого монотеизма . Бог одновременно Творец, реальность и закономерность мира.Слово «ислам» в переводе с арабского означает «покорный Аллаху » (Аллах – это имя Бога). Последователи ислама называют себя словом «муслим» (с арабского – «преданный Аллаху»). В русском языке это арабское слово преобразовалось в слово «мусульманин». В исламе признаётся существование шести групп сверхъестественных существ. Это: Бог, ангелы, злые джинны, добрые джинны, гурии, Бурак. Бога существует в единственном лице . Аллах сотворил землю, все живые существа, семь небес, рай (на седьмом небе) и ад (ниже первого неба). Выше седьмого неба размещается трон Аллаха. Аллах – «Господь мира», т.е. он непосредственно управляет всеми событиями во Вселенной. Аллах имеет 99 прекрасных эпитетов: Единый, Вечный, Всевышний, Великий, Славный, Всемогущий, Всевидящий, Всезнающий, Милостивый, Милосердный, Карающий, Владыка Судного дня и др.Слово «джинны» переводится как «духи». Джинны – это особого рода живые существа, созданные Аллахом из огня, они делятся на злых и добрых. Функции каждой из этих двух групп джиннов соответствует их эпитетам: злые джинны противятся воле Бога и творят зло, добрые являются помощниками Бога и творят добро. После сотворения их Аллахом все джинны творили только зло. Но всё изменилось после проповеди Мухаммада (главный пророк в исламе), обращенной не только к людям, но и к джиннам. Часть джиннов перевоспиталась, стали вести себя, как ангелы, и главное – стали помогать Мухаммаду и его последователям распространять ислам. Добрых джиннов называют ещё джиннами-мусульманами. Все злые джинны стремятся причинить вред людям. Но среди этих джиннов выделяются особенно зловредные, их называют «шайтанами» (от еврейского «сатан» – противник). У джиннов есть плоть: в своем обычном виде они уродливы, с копытами на ногах, но могут принимать и человеческий облик. Они делятся на старших и младших. Существует еще одно сверхъестестественное существо – Бурак. Это и название вида этого существа, и его имя собственное одновременно. Бурак переводится с арабского как «молния». Бурак выглядит следующим образом: тело, как у самого прекрасного коня, голова, как у человека, и крылья, как у орла. Его имя подчеркивает ту скорость, с которой он летит по небу. Учение о Бураке сливается в исламе с той частью учения о пророках, где речь идет о Мухаммаде. В вероучении ислама есть рассказ о том, как однажды ночью к Мухаммаду в Мекке явился ангел Джабраил вместе с Бураком. Бурак в мгновение ока перенес пророка из Мекки в Иерусалим, а затем по лестнице, спустившейся с неба, Мухаммад поднялся наверх для беседы с Аллахом. Учение о Душе и загробной жизни совпадает с христианством . Но существует множество и чисто исламских правил поведения для человека.Каждый мусульманин обязан вести образ жизни, который требует «шариат » (правильный путь). Шариат может существовать и в письменной форме (как книги, написанные авторитетами), и в устной форме (как проповеди, произнесённые авторитетами). Шариат – это правила поведения и юридические, и моральные, и бытовые. Это указания, что нужно делать обязательно, что можно делать или не делать и чего нельзя делать ни в коем случае. Именно через шариат находит своё выражение нравственное учение ислама . Шариат содержит внутри себя определённые пищевые запреты. В частности шариат запрещает мусульман употреблять в пищу свинину и распивать алкогольные напитки. Нельзя есть мясо акул, крабов, раков, мясо хищных животных. В ряде стран мусульманские авторитеты вводят в шариат не только обязательные предписания и запреты, но и меры наказания за нарушения этих предписаний и запретов (публичная порка, тюремное заключение, отсечение руки, смертная казнь и др.). В исламе обязательна молитва . Служители культа учат, что существуют молитвы трёх видов: шахада (ежедневное свидетельство о вере), намаз (ежедневная пятикратная обязательная молитва) и дополнительная молитва.Каждый мусульманин обязан участвовать в борьбе за веру («джихад »). Мусульманские богословы различают четыре вида джихада. Первый вид – джихад меча. Это – участие в вооружённой борьбе с неверными . Такой вид джихада объявляется в ситуации, когда страна, в которой проживают мусульмане, участвует в каких-либо военных действиях. Так, с 1980 по 1988 год воевали друг с другом Иран и Ирак. В обеих странах среди верующих преобладают шииты (специфическая община мусульман; в Иране их больше). Духовные руководители обеих стран назвали мусульман соседней страны «неверными» и соответственно взаимно объявили им джихад. Остальные виды джихада существуют постоянно. Второй вид – джихад руки. Имеется в виду принятие определённых дисциплинарных мер в отношении преступников и нарушителей норм нравственности. Как минимум, джихад руки применяется в семье старшими её членами по отношению к младшим. Третий вид – джихад языка. Под этим видом джихада понимается обязанность верующих одобрять окружающих, когда они совершают поступки, угодные Аллаху, и порицать их за нарушение норм шариата. И четвертый вид джихада – джихад сердца, под которым понимается борьба каждого мусульманина с собственными пороками и недостатками. Паломничество в Мекку обозначается в исламе термином «хадж ». Фактически большинство паломников посещают не только Мекку (город, в котором родился Мухаммад), но и Медину (город, в котором он умер и похоронен; в 450 км. от Мекки). Но обязательным для паломников является только посещение Мекки. Главная идея учения в требовании, обращенном к каждому мусульманину: если он имеет физические и материальные возможности, то обязан хотя бы один раз в жизни или совершить лично паломничество в Мекку, или послать в Мекку своего заместителя.
Таким образом, религия – это явление многоплановое и многозначное . С точки зрения философии её наиболее общими чертами являются четкое определение границы сверхъестественного и естественного, признание подлинной реальности за Богом, усложнение структуры мира (Бог, тварный мир – природа и человек), признание в человеке творческого начала. Сегодня, несмотря на научные достижения, которые, казалось бы, отрицают её мировоззренческие положения, религия продолжает быть большой социально организованной и организующей силой в мире . В значительной степени это связано с тем, что она по-своему отражает большой жизненный опыт человечества, сохраняет систему эмоционально-образных представлений и переживаний, ценностей, норм и нравственных идеалов, которые так нужны современному человечеству. С помощью обрядности религия культивирует такие прекрасные человеческие чувства как: любовь, добро, терпимость, сострадание, милосердие, справедливость. Но в религиозном мировоззрении могут отображаться и противоположные идеи: фанатизм, враждебное отношение к людям другой веры (источник религиозного терроризма и религиозных войн), иногда – нетерпимость к использованию достижений современной медицины (не прохождение медицинских обследований, отказ от жизненно важных операций и ЭКО).
Вопросы и задания для самопроверки:
Как вы понимаете утверждение, что мифология, религия и философия являются «отражением коллективного опыта человечества»? В какой исторической последовательности возникли эти три формы мировоззрения?
Что такое мифология? Назовите черты мифологии, которые отличают её от других типов объективированного мировоззрения: религии и философии?
Каким образом появление мифологии связано со свойствами мышления древних людей? Почему мифология не стимулировала более глубокое познание мира?
Можно ли рассматривать миф как первоначальную форму науки, философии или религии?
Почему в мифологической картине мира много фантастичного, волшебного содержания и мало логического, рационального знания?
Чем мифологические представления о мире древних людей схожи с некоторыми чертами психики маленького ребенка?
Как по-особому в мифах трактуется причинность, пространство и время?
Каким образом усложнялось понимание устройства мира с развитием самой мифологии?
Почему мифы тесно связаны с обрядами и какие цели преследовали обряды? Какие ещё задачи были у мифологии, кроме овладения силами природы?
По каким причинам к содержанию мифов нельзя было относиться критично и каким образом это сближает мифологию и религию?
В чём сходство, а в чём отличие мифов и самых первых научных знаний? Почему даже в современной науке присутствует мифотворчество, а наука никогда не сможет вытеснить миф?
Что такое религия? Почему это – более зрелая форма мировоззрения, чем мифология?
Проанализируйте функции религии. Определите – есть ли среди них схожие с функциями философии?
Как объясняется устройство мира в такой национальной религии как индуизм? Почему в индуизме очень важны традиции религиозных праздников?
Почему иудаизм – это «религия пророков»? Каким образом иудаизм регламентирует жизнь человека?
Чем мировые религии отличаются от национальных? Кратко охарактеризуйте основные установки буддизма, христианства и ислама.
По каким причинам, несмотря на научные достижения, религия и сегодня продолжает играть большую роль в мире? Назовите плюсы и минусы религии.
Подготовка по фрагменту из произведения Э.Я. Голосовкера
«Логика античного мифа»
Биографическая справка.
Яков Эммануилович Голосовкер (1890-1967) – русский философ, писатель, переводчик. Главное произведение Голосовкера – это «Античная мифология как единый миф о богах и героях». Первая, теоретическая часть под названием «Логика античного мифа» была подготовлена автором к концу 1940-х годов. Вторая часть должна была представлять собой художественное произведение по мотивам античной мифологии. Это произведение не было написано, а черновики стали основой детской популярной книги «Сказания о титанах». Философские произведения Голосовкера вышли в свет только в 1988 году. В 1995 был впервые издан перевод Голосовкера книги Ницше «Так говорил Заратустра». В 1930-е годы он занимался переводами для издательства «Academia» древнегреческих лириков, немецких романтиков. В 1936 году Голосовкер был арестован, три года провёл в лагере в Воркуте, затем (1939-1942 гг.) – в ссылке в городе Александров под Москвой. Рукописи писателя дважды погибали: в 1937 году (уничтоженные другом после ареста Голосовкера) и в 1943-м при пожаре дома. Написанное было им частично восстановлено после возвращения из ссылки. Так был восстановлен «Сожженный роман» (опубликован в 1991 году), который переведен на французский, немецкий, польский языки. В нижеприведенном отрывке Голосовкер указывает, что есть «обычная логика» (рациональная, с четкими причинно-следственными связями), а есть некая «логика чудесного» (она присутствует в мифах, ее основой является воображение). Чтобы по-настоящему понять содержание мифов древних людей, нужно подходить к ним особо – не с позиций современного научного разума, а с позиций чувств, эмоций, «включая» воображение. Именно воображение автор называет «высшей формой мышления».
Фрагмент из произведения.
Есть люди большого ума, но с детской душой. Они стесняются детскости своей души и скрывают ее иногда под сугубо внешней сухостью или шутливостью. Такая душа была, вероятно, у великого русского полководца А. Суворова. Им будет близка эта книга «Логика античного мифа», невзирая на охлаждающее ее слово «логика». Мне самому оно в данном контексте не по душе. Но при завоевании истины не всегда ходят путями души. Слово «логика» отпугивает читателей. Им слышится в этом слове нечто формально-схематическое, школьное. Художники им свысока брезгают: для них «логика» – антипод искусству, некая антипоэзия, дело умственных закройщиков. Это наивность. Но преодолеть наивность, как и всякую предвзятую настроенность, нелегко. Многим все еще кажется, что логику изобрел Аристотель. Кое-кто усматривает в сочетании понятий «логика» и «миф» внутреннее противоречие, вроде сочетания «влажность огня». Не буду разубеждать. Таким людям бесполезно доказывать, что логика по отношению к творческому мышлению не есть взятые в бетон берега реки, а само движение воды, ее течение . Замечу только, что все имеет свою структуру: и атом, и течение, и вихрь, и мышление. Конечно, и сама логика, прежде всего, – структура. Мы представляем себе структуру статически, как кристалл. На самом деле это только ее нам необходимая проекция. Структура динамична и диалектична. Такова она и у атома, и у течения реки, и у вихря, и у мышления. Структуру имеет и миф. Есть в нем историческая структура, есть и динамическая, есть и диалектическая. Динамична его поэтическая форма.
Историческая структура античного мифа нас занимает здесь, только в целях реконструкции древнейших утраченных вариантов мифа. Динамическая структура мифа есть структура метаморфозы его образов и их движения по кривой смысла. Это и есть собственно логика мифа. Диалектическая структура мифа есть структура его смысла . Миф многосмыслен. Раскрытие его многосмыслия и обнаруживается как логика его смысла. Смысл мифа об Эдипе начинается не с загадки Сфинкса: «Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух ногах, а вечером на трех?», а с разгадки этой загадки Эдипом, когда он отвечает Сфинксу: «Человек». Загадкой Сфинкса оказалась тайна человеческого знания: что может знать человек? Сказание об Эдипе ставит перед нами проблему: миф как знание. Поиски путей к раскрытию мифа, его мира чудес и знания, таящегося в его смысле, относятся к логике мифа. Логика чудесного есть часть логики мифа. …Не только все физическое, но и все духовное имеет свою структуру. …Физическое ранение и нравственное ранение обладают одинаковой реальностью. В их структуре есть некое подобие. Толстой отчетливо выразил это в одной из глав «Войны и мира», говоря о духовной «ране». Нравственная боль бывает столь же нестерпимой, как и физическая. Мать, услыхав о гибели сына, умирает от разрыва сердца. Любовное страдание, чувство позора, потеря чести доводят до самоубийства. Умирают от тоски. Оскорбленное, то есть раненое, самолюбие и тщеславие ненавидит смертельно. Обида становится гангреной. Ее вылечивает месть: «Граф Монте-Кристо». И все это имеет свою структуру. Если структурой обладает свет солнца, то ею обладает и свет мысли. Любой вид знания имеет свою структуру. Но наряду со структурой знания существует и структура заблуждения и невежества. Наряду со структурой света существует и структура мрака – в том числе и духовного мрака. А если есть структура заблуждения, невежества и духовного мрака, то не невозможна и структура чудесного. Поскольку заблуждения могут рассматриваться как система заблуждений, постольку и «чудеса» могут рассматриваться как система чудесного. А где есть система, там есть и логика. Следовательно, возможна и «логика чудесного».
Не странно ли, что в век столь глубокого проникновения в мир микрокосмоса – бесконечно малого, читатель часто поневоле пренебрегает искусством пристального чтения. Читая мифы, ум редко вглядывается в чудесный механизм, движущий миром мифологии, потому что он не вооружен знанием этого механизма. Внимание скользит по мифологической фабуле и мифологическим образам, как по чему-то давно знакомому, улавливая только явную или весьма прозрачную аллегорию или «сюжет». Мы любуемся чешуей мифологического зверя, не видя в этом фантастическом чудовище всей таинственной ночи античного космоса и тех первых загадочных лучей познания, которые бросает ум-воображение на все самое нежное и самое кровожадное в человеке и в мире. Миф и загадочность мира для нас соотношение естественное. В таких случаях разум охотно пользуется словом «иррациональный». Но сами эти нам давно знакомые мифы в своей сущности, как мир познания, нам вовсе не так уж хорошо знакомы и понятны. С высоты научного знания мы и не задумываемся над существом мифологического образа и над «логикой чудесного» мира этих образов. Ведь это мир фантазии! А фантазии доступно все – любой калейдоскоп нелепостей. Познание же требует законов. Но какие законы могут быть в алогическом мире чудесного! Понятие «закон» есть всегда высшее выражение логики, некое якобы торжество разума.
Но я позволю себе спросить: как обстоит дело с воображением, которое порой отбрасывает от себя здравый смысл и вызывает самый разум с его формальными категориями на поединок? Что скажет наука, если какой-либо мыслитель выставит воображение в качестве высшей познавательной силы разума (в широком смысле этого слова)? Художнику такое манифестирование воображением простилось бы. Мыслитель же тотчас попал бы под подозрение: не мистик ли он? не шарлатан ли он? Многие философы-классики пренебрегали воображением в смысле его познавательной способности, более того, они видели в воображении помеху для познания, обвиняя его во всех познавательных грехах. Отсюда проистекает также понимание мифологического мышления, то есть мышления под господством воображения, как некоего антипода знанию – иначе говоря, как мышления при господстве перепуганной и пугающей фантазии. Это мифологическое мышление принимается только за мышление первобытное и примитивное, причем само воображение снижается до мышления инфантильного. Оно предоставляется, пожалуй, искусству, поэзии как сфере, оперирующей образами, то есть методами того же мифологического мышления. Словом, воображение отдают детскому и художественному творчеству. …Такое пренебрежительное понимание не парадокс, а злое недоразумение. Против него направлена эта книга. Деятельность воображения рассматривается в ней не как примитивное мышление, а как высшая форма мышления , как деятельность одновременно и творческая и познавательная.
Замысел раскрыть воображение как познавательную способность в разрезе логики давно занимал меня, но мне не хватало конкретного материала, такого, где бы воображение непосредственно и искони выявляло эту свою логику, пока я не вгляделся пристально в мифологию древних эллинов (древних греков). В ней чудесное как сфера чистого воображения проявляет себя сплошь в категориях материального чувственного мира, не выходя из его вещности, и в то же время оно, чудесное, играет этой вещностью так, как если бы законы и категории материального чувственного мира не носили для него характера общеобязательности и необходимости. Ни у одного народа образы мифологии не отличаются такой конкретностью, и самый смысл этих образов – такою осязаемой телесностью во всех его вариациях и нюансах, как у древних эллинов. Исстари воображение эллинов не было заторможено подозрительностью скепсиса и формальной рассудочностью с ее требованием «достаточного основания». Оно не требовало цепей причины и следствия. Не обладая еще аналитическими методами научного знания, не отчленяя индукцию от дедукции, древние эллины исстари познавали мир непосредственно – одним воображением. Именно само воображение служило им как бы познавательным органом , выражая результаты этого познания в образах мифа. Эти образы заключали в себе только идеи, а не сознательные цели, которые культурное сознание ставит практически перед собою при познании мира.
Хотя миф не ставит перед собой сознательно, в качестве своей цели, раскрытие тайн природы, однако идеи многих научных открытий предвосхищены мифологией эллинов . Так же и иные чисто теоретические и философские идеи живут в эллинской мифологии. Мы узнаем, как произвольно миф играет временем, как один и тот же предмет может казаться то большим, то меньшим (по своей величине), как один и тот же объект может в одно и то же время находиться в двух местах, как для того, чтобы перейти с одного места на другое, предмет преодолевает пространство, равное нулю, или аннулирует время: время выключено. И притом все это дано не как теоретическая предпосылка, а якобы как самоочевидность, будто бы вопреки здравому смыслу, а на самом деле в рамках здравого смысла. Мы увидим в логике мифа нечто чрезвычайно любопытное и двойственное: мы увидим явно «абсолютную логику», но построенную скрыто на основе «логики относительности» и при этом в конкретных телесных образах эвклидова мира. Мы увидим, что воображаемый мир мифа обладает часто большей жизненностью, чем мир физически данный, подобно тому, как герой иного романа бывает для нас более жизненным и исторически конкретным, чем иное, когда-то жившее, историческое лицо. Мы можем сказать, что миф, и особенно древнегреческий миф, есть запечатленное в образах познание мира во всем великолепии, ужасе и двусмыслии его тайн. Такое утверждение глубоко антично. Напрасно иные из современных мыслителей полагают, что замкнутый космос античного человека исключает идеи безначальности и бесконечной глубины этих тайн. Бесконечность ужасала богов Олимпа уже у Гесиода. Те страшные переплетенные между собой корни земли и всесущего, пребывающие в вечной бездне Вихрей под Тартаром, вызывали у них трепет и отвращение. Если в этих якобы наивных мифах скрыто предузнавание «законов» мира и грядущих открытий науки, то предузнавание дано в мифе как бы бессознательно, только как эстетическая игра, утверждающая абсолютную свободу желания, то есть творческой воли. В таком предузнавании нет прямого указания человечеству на ту или иную конкретную цель: познай то-то, открой то-то. Но сколько разума скрыто в этом, так называемом бессознательном акте мифотворческой мысли!
Однако как порождение только воображений миф до сих пор не исследовали. В науке обычно не отделяли мифы эллинов от истории их религии и культа, связывая миф с этнографией, лингвистикой и другими областями научного знания. Для объяснения мифа прибегали к генетическому методу, применяемому к историко-культурным явлениям. Историко-культурные стимулы – торговля, войны, эволюция религиозных и моральных воззрений и прочие, о которых мифотворцы могли уже сами ничего не знать, считаются решающими фактами для раскрытия и реконструирования мифа. В равной мере ценны для науки данные сравнительного языкознания. Факты мифологического сюжета (образ Химеры, Кентавра), вызываемые у мифотворца самой логикой образа, сюжета, смысла – развитием самой темы при данной исторической обстановке, – пытаются объяснить, исходя прагматически только из исторической действительности. Живописец изобразил на картине пожар. Зрителю объясняют, что пожар, изображенный на картине, произошел, по всей вероятности, или от брошенной непотухшей папиросы, или от поджога, или от затлевшей балки в системе отопления. Может ли такое объяснение помочь пониманию картины, или законов живописи, или дара живописца и так далее? Однако для объяснения мифа прибегают именно к подобному методу. Полагают, что если объяснить гигантомахию (борьбу богов и гигантов) как отголосок борьбы эллинских племен-дорян с автохтонами, то тайна мифа о гигантах перестанет быть тайной: и миф раскрыт и понят. Полагают, если миф о рождении воинов-эхионов, выросших из посеянных зубов дракона и истребивших друг друга, объяснить как аллегорическую картину посева, всхода колосьев и жатвы, то миф о воинах, поднявшихся из земли в полном вооружении, в шлемах и с копьями, обретет смысл и раскрыт. Предпосылка такого объяснения проста: свести необычное к обычному , к бытовому или историческому факту, и в этом усмотреть его смысл. Но ведь смысл Химеры не в том, что фантастический образ Химеры можно свести к сочетанию трех кусков: куска льва, куска козы и куска змеи, или к разновидности восточного дракона. Смысл образа Химеры также не в том, что она огнедышащий вулкан, ибо из пасти ее вылетает огонь и дым, и не в том, что она грозовая туча и вихрь, ибо шерсть ее сверкает, как молния, и она сама крылата, как вихрь, и мохната, как туча. Для нас смысл этого крылатого, трехтелого, огнедышащего, всеми цветами радуги переливающегося дракона – в его невероятности и нелепости, которая нас одновременно и ужасает и восхищает. Но когда в мифе огненное дыхание этого дракона угасло, краски померкли, крылья бессильно распластались по земле – Химера исчезает: перед нами лежит холодеющее чудовище – красоту сменило уродство, и мы вместо Химеры видим только нелепость. В этой смене химерического нелепым, безумной фантазии отвратительной глупостью – смысл второго плана мифа о Химере. Но в мифе о Беллерофонте и Химере есть еще третий план. Поразив Химеру, Беллерофонт сам подпал под власть Химеры: им овладела химерическая мечта взлететь на Пегасе на Олимп. Попытка осуществить эту мечту кончается безумием. Сброшенный Пегасом с облаков на землю Беллерофонт теряет разум. Победитель Химеры сам становится жертвой Химеры – таков смысл третьего плана этого мифа.
Как бы научно мы ни объясняли непримиримые противоречия древнего эллинского мифа, приводя неопровержимые аргументы, вроде напластования, интеграции и дифференциации праэлллинских и эллинских, малоазиатских и материковых, племенных и локальных туземных богов и героев, связанных с религиозными воззрениями, которые были созданы, вольно и невольно, «народом», то есть воображением его поэтов и мыслителей, какие бы мотивы вплоть до чисто сказочных ни вплетались в мифологическую ткань – одно все-таки останется неопровержимым, а именно то, что эти противоречия в течение веков существовали в живом сознании народа и его поэтов. Эпос, лирика и трагедия, одновременно или разновременно, разрабатывали и хранили как свое достояние все эти противоречия верований и образов. Ни каноническая система олимпийцев, ни мистериальные таинства, ни философская интерпретация, ни александрийская наука не могли внести единообразие и упорядоченность в античную мифологию. Они не могли распутать весь этот мифологический клубок со всеми его узлами, весь этот смысловой хаос, когда, например, герой после смерти мог одновременно быть вознесен на Олимп или перенесен на Острова Блаженства и в то же время мог уныло бродить – то тенью, то призраком, то душой – по полумраку Аида (подземное царство мертвых); когда он мог быть одновременно смертным и бессмертным, исчезнуть навсегда и все же появляться. Его жизнь, жизнь героя и всех связанных с ним существ, протекала в мифах не одной, а многими жизнями в самых разнообразных комбинациях, вплоть до смерти героя, всем по-разному ведомой и, в конце концов, часто вовсе неведомой.
Однако моя задача отнюдь не в том, чтобы переводить мифологические образы, поэтическую фантазию, в историко-культурный план: сводить, например, миф о рождении воинов-эхионов из посеянных зубов дракона к земледелию и их взаимоистребление – к жатве колосьев. Моя задача: не выходя из мира воображения, раскрыть те логические законы, по которым построены и живут образы этого мифа или его чудесные акты, ибо независимо от того, когда образ создан, логика воображения работает одинаково. Моя задача, например, показать, что там, где в мире действительном проявляется причина и действие согласно законам естественной необходимости, там, в мире воображения, в мифе, имеется в латентной (скрытой) форме основание и следствие, порожденные и связанные между собой только абсолютной свободой и силой желания , то есть творческой волей воображения, играющего роль естественной необходимости. «Так хочет» моя логика – таков закон необходимости в творческом желании. Но и в идее этого «так хочет» моя логика, то есть логика, этого желания, воображения, этой воли художника, живущей в душе человека, заключено предвосхищение устремлений и целей культуры и науки. Поэтому мертвый герой в мифе воскресает, хотя он рассечен на части, сварен или изжарен и даже частично съеден. Он воскресает вопреки здравому смыслу, потому что так хочет миф и его логика. В основе логики здравого смысла лежат, в сущности, перспективные категории, выросшие из приспособления нашего существа к данной системе действительности, чтобы ее выдержать и ею овладеть. В логике мы формулируем только законы и правила здравого смысла. Мы до сих пор не сознаемся в том, что высшая познавательная и творческая способность «разума» есть работа воображения и что она протекает якобы алогически и, тем не менее, дает поразительные результаты: именно к ним мы применяем слово «гений». Слово «гений» импонирует. Слово «логика» не импонирует. Один мыслитель даже пренебрежительно отметил, что логика «шлепает ногами позади воображения гения». Если бы творчество гения улеглось целиком в обычную «логику», мы лишили бы гения его высшей прерогативы «прозрения», создания нового, небывалого и тем самым аннулировали бы его. В то же время нас поражает логическая сила гениальной мысли, разгадывающая и выражающая тайны бытия и пути истории. Напомню еще раз: гении – это воображение .
Чудесный мир эллинской мифологии насквозь материален и чувствен. В нем все духовное, идеальное – вещественно. В нем даже метафоры, тропы и фигуры суть вещи. И, наоборот, в нем все вещественное может обнаруживаться как идеальное, оставаясь трехмерным, не выходя из ограниченности космоса. Оно может стать вне естественных законов чувственного мира – вне категорий его пространства, времени, причинности. Сохраняя всю видимость логических отношений и связей, оно может действовать в полном разрыве с положениями обычной логики, а в силу своих особых якобы «алогических» законов мифа. Они сверхъестественны для здравого смысла , приноровленного к системе современных пространственно-временных отношений, и естественны для мира чудесного. Бог, душа, само бессмертие в этом мире чудесного телесны. Тень смертного в Аиде не беспредметный предмет. Хотя она телесно неосязаема, «бесплотна», она все же существо: она обоняет, она вкушает кровь жертвенного животного; она теряет память, пролетая мимо Белого Утеса пред входом в царство Аида, но, вкусив кровь, выходит из состояния забытья – к ней возвращается память; она говорит, предвещает, но тщетно пытаться живому Орфею или Одиссею обнять тень телесной рукой. Рука скользит по пустоте. Для обычной логики такая бестелесная телесность алогизм, но в мире чудесного мифа, как и в сказке – своя логика .
Метод построения мира чудесного отнюдь не прост: все перевернуть по принципу «шиворот-навыворот», то есть сделать все осмысленное бессмысленным, все бессмысленное якобы осмысленным. Сказка знает такой мир, где все шиворот-навыворот – страну-наизнанку: там телега тащит осла, там кубы катятся, там носят воду решетом, варят уху из еще не пойманной рыбы и шьют одежды из шкур еще не убитых зверей. Но чудеса страны-наизнанку – сплошь обнаженный сарказм. Мифу же для создания чудесных существ и предметов, для совершения чудесных действий не нужно прибегать к сарказму, к скрытой карикатуре и к иронии. Налицо полная серьезность. И логика чудесного серьезна, и мир чудесного трагичен, а не комичен. В нем даже образ Химеры трагичен. В нем от взора Медузы действительно окаменевают, и золотая стрела, попав только в пяту героя, смертельна: ибо она стрела солнцебога Аполлона. Каким образом? Почему? На это простого ответа пока нет. Категория причинности здравого смысла снята. Право задавать вопросы «Почему?» и «Каким образом?» в мире воображения у здравого смысла отнято . Почему камень, повисающий в пустоте над головой Тантала, только грозит упасть, но не падает, – почему? Потому что так хочет Зевс , отвечает миф. Овидий в «Метаморфозах» описывает с натуралистической детализацией момент превращения человеческого тела в птицу, в змею, в цветок, в дерево. Приемы описания такого превращения, то есть метод – всегда один и тот же. Но этот процесс метаморфозы есть описательное «как», а не объяснительное «как». Объяснения нет. Так хотели боги или Мойра-судьба, то есть абсолютная творческая воля или сила желания . Законы природы якобы сняты. Есть только закон желания. Какова же логика желания или творческой воли? 1. Для желания нет предела. 2. Для желания нет невозможного. Правда, есть еще «недопустимое», нечто такое, за что полагается кара. Но это уже моральное требование. Желание же в мифе сначала осуществляется , а затем уже следует возмездие. Так Тантал захотел испытать всеведение богов. Он угостил их блюдом из мяса своего сына Пелопса. Богиня Деметра съела кусок плеча Пелопса, а затем превращенный в жаркое Пелопс восстанавливается в своем прежнем виде, но только с плечом из слоновой кости, а Тантал терпит вечную казнь.
Итак, логика чудесного в мифе как бы играет произвольно категориями – временем, пространством, количеством, качеством, причинностью. Играя пространством и временем, миф по своему произволу сжимает, растягивает или вовсе их снимает, не выходя при этом из предметной вещности мира. Пространство остается эвклидовым, события протекают во времени, но сам чудесный акт или предмет в них не нуждается. Бог может ускорить срок жизни, положенный герою судьбой-Мойрой, может по своему произволу удлинить его. Ослепленному Тиресию даруется взамен глаз долголетие. И не ему одному. Наоборот, фракийскому царю Ликургу жизнь укорачивается. Можно жить без возраста и в любом возрасте; можно возвращать былую юность; можно прожить вторую жизнь – воскреснуть после смерти. Боги могут рождаться в любом возрасте. Зевс родился младенцем, рос не по дням, а по часам, но достигнув зрелости, перестал стареть. Время для него остановилось. Ребенком родился и Гермес, но с разумом взрослого. Младенец оказался смышленее Аполлона: он изобрел лиру и подарил ее богу искусств, научив его «божественной игре». Но до полной зрелости в рамках олимпийского пантеона он не развился, равно как и Аполлон: оба они остались вечными юношами. Зато Эрос, сын Афродиты, остается вечным ребенком- подростком. Играя временем, логика чудесного играет одновременно и пространством, снимая его полностью по своему произволу. Скорость и способ передвижения бога в пространстве вполне произвольны. Бог запрягает божественных, иногда крылатых, коней (ветры) в золотую колесницу и с произвольной скоростью мчится на ней по эфиру, по воздуху, по гребням морских волн. Но богу достаточно надеть для этого на ноги крылатые сандалии (обычная обувь Гермеса-вестника) или прикрепить волшебные подошвы (Афина), то есть сказочные сапоги-скороходы, и в них перелететь небесное пространство. Длительность полета – любая: бог всегда поспевает вовремя. Но если нужно, бог одолеет пространство и без чудесной обуви. Когда-то боги были крылатыми. Вестница Ирида осталась крылатой. Эрос крылат. Ника-победа крылата. Но Олимпийцы без крыл пересекают все пространство небес и земли, причем если этого требуют обстоятельства, снимается либо время, либо пространство, то есть оно приравнивается к нулю.
Можно ли быть одновременно в двух местах? Можно, – отвечает логика чудесного. Ахилл после смерти пребывает в Аиде как тень героя, в доспехах, вместе с друзьями, сохраняя память (тени героев не теряют памяти в Аиде). Но он же пребывает бессмертным на Островах Блаженства, где он пирует в кругу героев, празднуя свою вечную свадьбу с Еленой. Логика чудесного не спрашивает: «Каким образом боги проносятся по воздуху или живут в воде, или каким образом Тезей, подобно Садко, мог с корабля на дельфине спуститься в чертоги подводные Посейдона, не став человеком-амфибией, и вновь вернуться на корабль?». Но тот же Тезей, сброшенный Ликомедом со скалы в море, утонул: ибо он уже исчерпал свой смысл и стал лишним. Таким образом, в сюжете любого мифа можно найти напластования мифов различных эпох и племен, отзвуки различных религиозных и моральных воззрений, исторических событий, отголоски родового и племенного строя, пестрые остатки культов, переплетение сюжетных мотивов и даже целых мифов, героических сказаний и сказок. Словом, сюжет мифа – это сложнейший конгломерат во всех разрезах его сюжетного тела.
Вопросы и задания к тексту:
Почему люди считают, что слова «логика» и «миф» противоречат друг другу?
Чем духовное начало человека подобно его физическому (телесному) началу?
По каким причинам многие современные ученые считают миф антиподом (чем-то противоположным) настоящему знанию?
Как к феномену воображения относится сам Голосовкер?
По каким причинам современные ученые неправильно объясняют содержание древнегреческих мифов?
Как нужно правильно объяснять содержание мифов?
Какая «своя логика» присутствует в мифах?
Как вы думаете – для чего современным людям знать мифы древних людей?
Могут ли мифы «подсказать» что-нибудь полезное современному человеку?
В творчестве крупного отечественного философа А. Ф. Лосева большое место занимают проблемы мифа и личностной формы его существования. В 1927 г. он написал книгу «Диалектика мифа», в которой дается подробный и всесторонний анализ мифа.
Прежде всего А. Ф. Лосев проводит демаркационную линию между традиционным представлением о мифе и его диалектико-феноменологическим пониманием (в разработке самого философа). Если в традиционной «мифологической» парадигме миф истолковывается как сказание, вымысел, фикция, то у Лосева он превращается в феноменологическое поле, «среду» бытования человеческого общества, человеческой личности. Миф становится синонимом феноменологически понимаемого бытия, то есть собственно бытием.
Первоначальное ознакомление со структурой «Диалектики мифа» свидетельствует о том, что А. Ф. Лосев относится к мифу не только как к философскому, но и как к богословскому понятию. Он выстраивает систему доказательств «бытия мифа» через понятия «катафатическое» (позитивное) и «апофатическое» (то есть описание божественного феномена через его «отрицательные» определения - чем, собственно, феномен не является) «призмы» восприятия. Апофатический миф, согласно Лосеву, «не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел, миф не есть бытие идеальное... не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение... миф не есть метафизическое построение… не есть ни схема, ни аллегория... не есть поэтическое произведение, не есть специально религиозное создание... не есть догмат... не есть историческое событие как таковое...» .
Под понятием «катафатическое» А. Ф. Лосев понимает личностное бытие, «сферу цельной личности» и «энергийное проявление личности» .
А. Ф. Лосев утверждает, что миф есть до-сознательный, до-теоретический феномен. «В мифе нет разделения на субъект и объект, поэтому миф есть сама реальность, сама жизнь. И это, собственно, не “объективация смысла”, а его “объективность”... дообразная… реальность» . Вместе с тем миф есть символическая реальность. Символ есть своего рода тело мифа. «Миф, с точки зрения Лосева А. Ф., - такая реальность, которая формирует особое понимание на основе онтологического, вещного его наполнения, живой непосредственной бытийности. И в тоже время эта бытийность символична. Лосев А. Ф. говорит, что любая вещь, проходя сквозь сознание, является символической, то есть мифической, в конечном счете» . Если объект есть элемент диалектического, то символ есть базовая компонента феноменологического сознания, сознания мифического. Попадая в феноменологическую реальность, любое явление или вещь мифологизируется, то есть интерпретируется в рамках доминирующей в данный исторический период общегуманитарной парадигмы, вплетается в ткань личностно понятого бытия.
Диалектика мифа есть его феноменология, поданная, в свою очередь, через феноменологию личности. Если религия есть, по Лосеву, субстанциональность личности, то миф есть именно оболочка, раскраска, энергийная разрисовка.
Миф, по А. Ф. Лосеву, не есть выдумка, фикция (пусть даже в своей научной «ипостаси»), но есть «личность». Автор довольно оригинально связывает здесь понятие мифа именно с понятием личности. Понятие личности подается А. Ф. Лосевым через аналитику мифа как фундаментального религиозно-философского концепта феноменологически (и диалектически) понятого бытия. Оно становится для Лосева одной из главных метафизических проблем. Решением этой проблемы он занимался на протяжении всей своей творческой жизни. П. Л. Карабушенко и Л. Я. Подвойский в своей книге «Философия и элитология культуры А. Ф. Лосева» пишут, что интерес философа «к проблеме Личности зародился у него еще в студенческие годы... В тот период А. Ф. Лосев серьезно подумывал о карьере именно психолога... Изучение личности он начинает с экспериментов над собой, отмечая то “дионисийское ощущение”, врывающееся в душу, то “бессознательное”, ведущее к сумасшествию; то смерть и сладкий сумрак, и всегда Христос - светлый, очищающий, возвышающийся» . Авторы монографии делают вывод о том, что «именно Личность есть то, что составляет подлинное единство нашей душевной жизни, ее субстанциональную и вполне определенную форму» .
Лосев весьма скрупулезно подходил «к этимологическому и семантическому значению “личности”... Латинским термином “субъектум” передать глубину смысла “личности” невозможно» . «Боже упаси, - предостерегает он, - переводить и латинское слово “индивидуум” как “личность”! Укажите хоть один латинский словарь, где говорилось бы, что слово “индивидуум” может иметь значение “личность”. “Индивидуум” - это просто “неделимое”, “нераздельное”... И стол, и любая кошка есть такой “индивидуум”. Так причем же здесь личность? “Индивидуум” - самый настоящий объект, только взятый с определенной стороны, и больше ничего» .
А. Ф. Лосев трактует мифотворчество как глубоко личностный процесс-состояние, а не с позиции чистой субъективности по отношению к исследуемому объекту (мифу). Миф у Лосева исследуется декларативно некритично, ненаучно , то есть тождественным, изоморфным самому исследуемому объекту методом («имманентно») . Вероятно, имея в виду именно эту понятийную «вненаходимость» личности в рамках лосевских концептуальных построений, известный историк русской философии С. С. Хоружий пишет: «Собственно понятие личности... еще остается у него (Лосева. - Ю. К. ) малоразработанным и довольно неясным; однако уже в самом присутствии этого понятия, равно как и разработке понятия интеллигенции, и в зрелой освоенности учения о божественных энергиях... философия “Диалектики мифа” отходит от ортодоксального символизма и обнаруживает эволюцию в направлении христианского (православного) персонализма» .
А. Ф. Лосев неоднократно подчеркивает, что миф не есть идеальное бытие, но есть бытие реальное. Философ берет на рассмотрение не теорию мифа, но миф как феномен, как определенным (а именно феноменологически и диалектически) образом понятое социальное бытие. Лосев говорит о том, что, «рассуждая имманентно, мифическое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыслительно-идеальное сознание» . Он утверждает, что миф всегда синтетически жизнен и состоит из живых существ (заметим, что слово «состоит» А. Ф. Лосев сознательно не берет в кавычки. Для него миф действительно состоит из людей, то есть миф как бытие соткан из «бытийств» отдельных личностей. Интересно, что лосевская личностность мифа вне-аксиологична (что резко контрастирует, например, с неистовым социальным накалом бахтинской теории личности как концепции ответственного бытия). Этот момент внеаксиологичности роднит лосевскую феноменологию с гуссерлевской. Феноменология по Лосеву есть прежде всего метод, она не есть философия Абсолюта, философия субстанционального начала, что характерно, например, для Хайдеггера. Аксиология же субстанционального начала лосевской философии исключительно религиозна, полностью погружена в область христианства.
Внеаксиологичность (в строгом методологическом понимании - до-аксиологичность) является характерной чертой лосевской теории личности, построенной по античному принципу доказательности.
Работа А. Ф. Лосева о мифе была характерным произведением античной философской стилистики: «Мысли о единении философии, математики, астрономии и музыки, столь характерные для античной культуры, не покидали ученого... “И сама-то математика звучит, как это небо, как эта музыка...”», «математика и музыкальная стихия для него едины» . «...Все семь античных искусств предстают в трудах Лосева во взаимном переплетении и дополнении, создавая целостный и поистине энциклопедически универсальный научный космос» .
Лосев использует в «Диалектике мифа» непривычные понятия, которые не вписываются в классические философские традиции «имманентное рассуждение», «интеллигенция», «смысловая активность» , «исходные интуиции» и др. Поэтому для ее адекватного прочтения необходимо попытаться максимально расширить (внутри себя) перцептивный диапазон, создать иной эвристический «гештальт» с целью обеспечения максимальной изоморфности собственной познавательной активности познаваемому феномену. Причем именно феномену, а не объекту. Для Лосева исследуемых объектов нет. Все они есть текучие, субъектно зависимые, эмоционально окрашенные, личностно «положенные» в бытие феномены.
Бытие конкретное, живое (по А. Ф. Лосеву, социальное) есть бытие активное, а не пассивно предполагающееся к познанию. «Миф есть сама жизнь... жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесность» . Бытия же «объективного» - абстрактно-метафизического, наукообразного, вечного, механистически понятого - для Лосева не существует. Философ стремится к «комфорту» в бытии, само бытие должно быть очеловечено, «оличено» для того, чтобы человек мог в нем именно быть, именно жить, а не теоретически присутствовать, объективно пребывать.
Итак, миф - это текучее, по-личностному оформленное объектно-субъектное бытие, только и существующее в человеческом (точнее, в личностном) измерении. Это - поэтически, философски понимаемая парадигма человеческого существования. Для истинного понимания феноменального - личностного - бытия важно то, что «явлено и чувственно-ощутимо». «Миф есть интеллигентно данный символ жизни, необходимость которого диалектически очевидна, или символически данная интеллигенция жизни... Под “жизнью” здесь мыслится просто категория осуществления той или иной интеллигенции. И тогда определение мифа будет такое: он - символически осуществленная интеллигенция. Я же утверждаю, что личность и есть символически осуществленная интеллигенция... миф есть бытие личностное или точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности» .
Интеллигенция есть интенция смысла, имманентно поданная в мир активность «сверхинтеллигенции» (у Лосева - «Одного») . Личность именно этим и отличается от вещи. Поэтому отождествление ее - частичное, по крайней мере, - с мифом оказывается совершенно несомненным. Далее, в личности мы имеем не просто самосознание. Оно должно постоянно действенно выявляться. В нем должна быть перспективная глубинность. Личность как некое самосознание была бы чисто умным существом, вне времени и истории. Реальная личность должна иметь пребывающее ядро и переменчивые акциденции, связанные с этим ядром как его энергийные самопроявления. Поэтому антитеза внутреннего и внешнего также совершенно необходима для понятия личности. Поскольку личность есть самосознание, она есть всегда противопоставление себя всему внешнему, что не есть она сама. Углубляясь в познание себя самой, она и в себе самой находит эту же антитезу субъекта и объекта, познающего и познаваемого. Интеллигенция же есть у Лосева самосознание Одного (первоначала), самопостижение - обнаружение личностного бытия как собственного смысла. «Эта антитеза субъекта и объекта, далее, обязательно преодолевается в личности. Это противопоставление себя окружающему, равно как и противопоставление себя себе же в акте самонаблюдения, только тогда и возможно, когда есть синтез обеих противоположностей. Я противополагаю себя внешнему. Но это значит, что я имею какой-то образ внешнего, который создан как самим внешним, так и мною самим. И в нем я и окружающая среда сливаемся до полной неразличимости. Но ведь это значит, что наблюдаемое мною есть я сам, т. е. тождество меня со мною, как субъекта с объектом, совершенно непререкаемо. Итак, личность, как самопознание и, след., как всегда субъект-объектное взаимопознание, есть необходимым образом выразительная категория. В личности обязательно два различных плана, и эти два плана обязательно отождествляются в одном неделимом лике... Личность есть всегда выражение, а потому принципиально - и символ. Но самое главное - это то, что личность есть обязательно осуществленный символ и осуществленная интеллигенция... Личность есть факт. Она существует в истории. Она живет, борется, порождается, расцветает и умирает. Она есть всегда обязательно жизнь, а не чистое понятие... Личность есть всегда телесно данная интеллигенция, телесно осуществленный символ... Тело - живой лик души... Тело - неотъемлемая стихия личности» . Итак, всякая живая личность есть миф, понимаемый Лосевым как личностная, вненаучная парадигма, конкретное личностное бытие, как осуществление, реализация, овеществление смысла . «Всякая личность есть миф не потому, что она - личность, но потому, что она осмыслена и оформлена с точки зрения того или иного мифического сознания... Все остальные элементы бытия (конкретно-понятого, исторически-конкретного бытия) мифичны лишь потому, что поняты и сконструированы с точки зрения личностно-мифического сознания» . То есть сознания, представленного, по сути, той или иной исторической парадигмой мышления. «...Человек является мифом не потому, что он есть, а потому, что он есть человек сам по себе, так сказать человеческая вещь как человек и как человеческая личность» .
А. Ф. Лосев также наполняет соответствующим смыслом соотношение религии и мифологии в их личностной взаимосвязи: «Религия и мифология - обе живут самоутверждением личности. В религии личность ищет утешения, оправдания, очищения и даже спасения... В мифе личность также старается проявиться, высказать себя, иметь какую-то свою личностную историю. Эта общая личностная основа делает заметным и расхождение обеих сфер. Действительно, в религии мы находим какое-то особое, специфическое самоутверждение личности. Это какое-то принципиальное самоутверждение, утверждение себя в своей последней основе, в своих исконных бытийственных корнях. Мы не ошибемся, если скажем, что религия есть всегда то или иное самоутверждение личности в вечности... что она есть та или иная попытка утвердить личность в бытии вечном, связать ее навсегда с бытием абсолютным» . Мифичность бытия есть его парадигмальность. Личностность придает бытию направленную активность. Таким образом, главной движущей силой лосевской личности в бытии выступает поступок как всеохватное влечение человеческой воли (сознательной, ответственной) к бытию. Действуя в рамках парадигмального свойства метафизики всеединства, А. Ф. Лосев подает взаимоотношение личности и бытия как, безусловно, нечто большее, чем субъектно-объектную дихотомическую пару (хоть и достаточно часто привлекаемую Лосевым-диалектиком к построению собственной системы доказательств). Личность, таким образом, много больше субъекта. Она принадлежит (как феномен, как явление) иному познавательному «плану», иной перцептивной области, вненаучной области интуитивного постижения (схватывания) целокупности, сути бытия. Лосев-диалектик легко переводит свое исследование в иной понятийный пласт, где работают иные познавательные (в данном случае религиозные) законы, встраиваемые автором в общую систему обоснования своей гностической философской системы онтологического оправдания мифа. Вероятнее всего, здесь мы имеем сложный по разнородности эпистемологических подходов и объемов входящих в систему понятий, но все же внутренне непротиворечивый феномен «мифического». Феномен, поданный как мета-феномен, принадлежащий разным мирам (объектному и субъектному), а точнее, именно миру феноменологическому и мистическо- интуитивистскому (в терминологии самого А. Ф. Лосева).
Чрезвычайно интересна изобразительно-художественная зарисовка, представленная Лосевым в качестве иллюстрации к выявлению сути личности. «Говоря о “бытии личностном”, - подчеркивает он, - мы вовсе не имеем и не имели ввиду, что все на свете есть только личность, как “всеобщее одушевление” в мифе вовсе нельзя понимать в том смысле, что все решительно на свете одушевлено, что нет неодушевленных вещей, нет смерти и т. д.» Философ делает здесь принципиально для нашего понимания сути вопроса замечание: «Личность, - пишет он, - введена нами лишь как точка зрения, с которой рассматривается и расценивается бытие». Бытие «бытийствует» только личностью, феноменологически являет себя только через нее и посредством ее, оставаясь, по сути, трансцендентным. Субстанциональность бытия и личность, таким образом, связывает уже религиозная, а не мифологическая составляющая личности. Всякая вещь должна стать социальной вещью, иначе она окажется безразличной для всякой личности. Слой личностного бытия лежит решительно на каждой вещи, ибо каждая вещь есть не что иное, как вывороченная наизнанку личность... Каждая вещь, оставаясь самой собою, может иметь бесконечные формы проявления своей личностной природы» .
Таким образом, у Лосева миф есть конкретное бытие пребывания личности, но все же это не есть однозначно вся личность («проблема соотношения сущности и энергии»
Введение.
Глава 1. Миф и Священный хронотоп.
1. Теоретико-методологические основы исследования: архетип и мифологема.
2. Хронотоп мифа и идея Священного порядка.
3. Космогонические мифы и ритуальное обновление.
Глава 2. Символика Священного пространства.
1. Символическое значение «Центра».
2. Архетипы (образы) храмов и городов.
3. Символическое значение 3-х и 4-х.
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Священное пространство мифа: Философско-культурологический анализ»
Актуальность темы исследования.
Интерес к поведению, связанному с ориентацией на священное содержание мифов, имплицитно всегда присутствовал в культуре разных народов. Этот интерес обостряется в переходные эпохи, когда рушится привычный уклад жизни и происходит переоценка ценностей. Не исключение из этого правила и наше время. Смена формаций, пошатнувшееся представление о налаженных и упорядоченных связях в социуме, стрессы от шквала информации, - все это заставляет современников всматриваться в прошлое и анализировать различные формы культуры в поисках спокойствия или ответов на вопросы, которых слишком много. На обыденном уровне сознания, как правило, все ограничивается вниманием к различным формам мистицизма. Однако наука ищет выход из кризисной для души ситуации глубже и пытается помочь человеку уяснить собственную духовность, найти опору внутри, если не удается обрести ее в социуме. С этим связано, в частности, и то, что в последние полвека наука значительно продвинулась вперед по сравнению со всей предшествующей историей изучения колыбели культуры - мифа.
Проблема исследования мифологии актуальна еще и в виду значительного для культуры и многогранного явления того, что в нашу эпоху заявляет о себе как миф вопреки распространенному заблуждению, будто мифотворчество было только в архаическом обществе. Миф не представляет собой инфантильное состояние души, чтобы ему непременно закончиться с развитием цивилизации. Как форма бытия в мире он имеет начало в эмоционально-чувственной природе человека, обращен к практической возможности и смыслу существования. Когда рациональные формы мироустройства не оправдывают надежд, сознание индивидуумов склонно к мифотворчеству или жаждет мифа, в котором все чудесным образом улаживается. Литература, изобразительное искусство, кино удовлетворяют этой потребности души, воспроизводя знакомые сюжеты, но уже в другом социально-историческом контексте. Это заставляет вновь ставить вопрос о сущности мифа, смысле мифологических ритуалов и символике священного пространства.
Нежелание современников встать перед лицом настоящего вместе со стремлением быть в чем-то изначальном является попыткой современного человека вступить во время мифическое. Освобождение от своей истории и попытка жить в ином психологическом ритме есть возвращение к мифическому образу жизни и мифу. Мифический образ жизни - «убивание» времени, а миф - образ мысли и эмоций вне времени. Какой эмоциональный заряд несет миф и как ориентирует поведение? На эти вопросы также призвано дать ответ данное исследование.
Степень разработанности проблемы.
История и философия культуры всегда была связана с мифологическим наследием древности. Отношение к мифам колебалось от признания за ними наивности и беспочвенного вымысла до попытки понять эту особую форму мышления. Начиная с эпохи античности, изучение мифов шло в направлении «демифологизации» вплоть до позитивизма в XIX в. Затем, в XX веке, в Западной Европе возникает попытка «ремифологизации» культуры, значительно превосходящей по своему масштабу романтическое движение начала XIX века. Сама «ремифологизация» культуры, равно как и развитие этнологии, этнографии, антропологии, сравнительного языкознания способствуют тому, что миф уже не рассматривают как наивное сознание дикаря. За мифом признается логическое и психологическое своеобразие, функции социального контроля и порядка, особый символический язык.
К настоящему времени только одних подходов к мифотворчеству насчитывается более десяти, среди которых социологический (Э.Дюркгейм, М.Мосс), психоаналитический (З.Фрейд), юнгианский (К.Г.Юнг, М.Элиаде), ритуально-мифологический (Дж.Фрейзер, Б.Малиновский), символический (Э.Кассирер). этнографический (К.Леви-Брюль), структуралистский (К.Леви-Стросс, М.Тернер) постструктуралистский (Р.Барт, М.Фуко), школа мифокритики (Г.Мэррей, К.Трой, М.Фрай) и др. Благодаря этим подходам и индивидуальному вкладу в науку названных авторов можно получить представление о самых разных гранях и аспектах мифа.
Что касается отечественных исследований мифологии, то они проводились преимущественно в рамках этнографии и филологии. Главным объектом первого направления (Л.Я.Штернберг, В.Г.Богораз, А.М.Золотарев, С.А.Токарев и др.) является соотношение мифологии и религии. Второе направление исследования мифов обращается к структурной фольклористике (В.Я.Пропп), вопросам семантики и поэтике (И.Г.Франк-Каменецкий, О.М.Фрейндерберг, Е.М.Мелетинский), вопросам античной мифологии в соотношении с фольклором (И.М.Тронский, И.И.Толстой), исследованиям по ритуально-мифологическим корням литературы (М.М.Бахтин). Существенный вклад в исследование мифотворчества в отношении структуры, символа и содержания мифа внесли С.С.Аверинцев, Я.Э.Голосовкер, П.С.Гуревич, Ю.М.Лотман, А.А.Тахо-Годи. Значительно продвинул вперед теорию мифа на материале исследования античной мифологии и философии А.Ф.Лосев.
Благодаря усилиям всех названных исследователей миф как явление культуры получил глубокую и всестороннюю оценку с точки зрения структуры, смысла и содержания, особенностей языка, специфики существования в определенном этносе, связи с ритуалом и религией. Вместе с тем сущность, функции и символический смысл мифологического хронотопа еще не становились предметом специального изучения. Правда, интересные и содержательные мысли о хронотопе мифа в связи с исследованием различных аспектов мифотворчества выражали А.Ф.Лосев, Я.Э.Голосовкер, В.Н.Топоров.
Предмет исследования
Понятие «миф» (соответственно, и «священное пространство») имеет отношение к ряду дисциплин и направлений в науке, которые занимаются исследованием мифотворчества в разных аспектах. Это понятно, потому что миф является колыбелью, истоком культуры.
Данное исследование предпринято в рамках философии культуры, философской антропологии и религиоведения. Оно опирается на соответствующую терминологию и принятые в философии соотносительные определения основных для указанной темы понятий, таких как «культура», «миф», «мифология».
При обращении к феномену культуры следует иметь в виду латинскую этимологию слова cultura - это а) возделывание, уход; б) воспитание; в) земледелие. Сельское хозяйство; г) поклонение, почитание1. Перевод указывает на то направление, в котором должна двигаться мысль при понимании смысла слова в нужном контексте. Второе и последнее значение термина свидетельствуют о том, что культура - нечто почитаемое нами, вызывающее поклонение и формирующее пространство человеческого обитания через воспитание и образец. В самом общем виде это все относится и к мифу, который формирует при помощи специфических символов почитание воображаемого, желаемого совершенства и дает образец для его воспитания. Таким образцом в мифе является «священное пространство» -оно сакрально, исполнено совершенства, выполняет функции воспитания и социального контроля и при помощи символов и ритуалов ориентирует человеческое поведение.
Человеческая деятельность, передаваемая поколениями в символических формах, каковой, в частности, является миф, и есть культурная деятельность. Символы «священного пространства», следовательно, имеют непосредственное отношение к этимологии слова «культура» - они являются средством почитания традиций, ухода, сбережения, развития и воспитания духа как особой сферы человеческого. В этом культурно-ориентирующая роль пространства мифа. Эти функции символов мифа в культуре точно охарактеризовал Э.Кассирер в «Философии
1 Латинско-русский словарь. М., 3-е издание,1986, с. 213. символических форм». Культура напрямую связана с идеями, которые зарождались и функционировали как символы пространства мифа.
Под мифом понимается конкретное создание коллективной общенародной фантазии, обобщенно отражающее действительность в виде персонификаций и одушевленных существ, которые мыслятся архаическим сознанием вполне реально. Под мифологией можно понимать общую установку на синкретическое единство мира, форму общественного сознания, способ понимания природы и общества в отличие от конкретной формы его выражения в виде определенного мифа в той или иной культурно-исторической общности. Мифология - это проецирование чувственно-эмоциональной, непосредственно переживаемой, практически жизненной озабоченности человека в символы и образы совершенного (то есть завершенного, необходимого) смысла бытия. Если символ «мыслит» бесконечные возможности живого существа, то миф их реально переживает и реализует через образ, мифологему и ритуальное воспроизведение «священного» пространства и времени.
Таким образом, конкретизируя тему диссертационного исследования, можно сказать, что объектом в ней является миф и мифология, предметом - идея Священного пространства, обеспечивающая ориентационное поведение, или вхождение человека в культуру, через образы (символы), мифологему и ритуал.
Методология и теоретические основы исследования.
В диссертации применены общие принципы диалектического метода и компаративистского подхода. Конкретный анализ мифов и мифотворческой деятельности воображения проводится на основе теории архетипов К.Г.Юнга и его учения о коллективном бессознательном. Это позволяет выделить мифологемы-образцы, которые придают сакральный смысл мифу. Символическая форма мифотворчества сделала актуальным обращение к теории символической репрезентации Э.Кассирера, ставшей основой его «Философии символических форм». Здесь важна идея Кассирера о мифе как символической деятельности и о динамике сознания и бессознательного в мифологическом мышлении при акцентировании внимания на представлении. Соответственно, мифологические символы предстают как образы-понятия, превращенные формы, которые задают когнитивный смысл и обеспечивают развитие культуры.
Теоретически важными для исследования были также труды А.Ф.Лосева по античной мифологии и работы М.Элиаде, посвященные анализу мифов и ритуалов.
Цель и задачи исследования
Цель диссертационного исследования заключается в воссоздании смысла мифологической идеи Священного пространства, проводимой через образ (символ), мифологему, ритуал и формирующей ориентационное поведение (опе^айо).
Эта цель конкретизируется в следующих задачах исследования:
1. Выбрать теоретическую и методологическую базу исследования для выявления содержания, смысла и символического значения Священного пространства.
2. Определить сущность мифологемы «истока» («начала»), ее характер и темы.
3. Проанализировать содержание темы «начала» на примере космогонических мифов.
4. Показать практический (психологический и культурно-ориентирующий) смысл ритуального возвращения к «истокам».
5. На примере анализа символических значений Священного пространства («Центр», архетипы храмов и городов, 3-х и 4-х) описать функции Священного пространства в культуре.
Научная новизна исследования может быть сформулирована следующим образом:
1. На основании теории архетипов К.Г.Юнга определена сущность мифологемы «начала», описывающей образ Священного пространства, выявлен характер мифологемы (эмоционально-образный по природе и сакрально-принудительный по функции) и выведены вытекающие из нее темы. Подробно описано образное и практическое содержание и функции двух главных мифологем, коррелятивных теме начала (1.1.)
2. Проанализировано содержание темы «начала» на примере космогонических мифов Запада и Востока (1.2).
3. Показан психологический и культурный смысл ритуального обновления и возвращения к «истокам» с привлечением космогонических мифов и цикла мифов о происхождении (1.3).
4. На примере анализа символики Священного пространства («Центр», архетипы храмов и городов, 3 и 4) описаны функции Священного пространства в культуре (2.1-3).
5. Изложенный материал позволяет составить представление о (ф Священном пространстве мифа, его сущности, символике, функций, и, соответственно, об ориентационном поведении человека в культуре.
Тезисы, выносимые на защиту: 1. Образ Священного Пространства представлен в мифологеме «начала». Содержание мифологемы составляют архетипы (образы), божественные «архэ» вещей - основа и начало мира. Обладая принудительным характером, мифологема задает темы космогонических мифов, о происхождении мира и другие, коррелятивные идее «начала» и имеющие сакральный характер.
2. Космогонические мифы характеризуют «начало» как священный исток, исполненный совершенства в виду деятельности сверхъестественных существ. Тем самым мифологема «начала» не только объясняла происхождение и начало мира, но и утверждала космический и социальный порядок, задавая систему мировоззренческих и поведенческих координат. т
3. Практический (психологический и культурный) смысл ритуального возвращения к «истокам» предписывал человеку поддерживать космический и социальный порядок и регламентировал его поведение не только в общем, но и в частностях. Тем самым космогонические мифы и ритуалы оказывали мощное консервирующее воздействие на культуру, поддерживая традицию.
4. Символические значения Священного пространства разворачиваются в смысловой горизонт культуры и дают возможность человеку действовать по универсальной модели. Универсальные модели «Центра», такие как Храм, город, обеспечивают человеку вхождение в пространство культуры и его развитие.
5. Средством поддержания порядка является церемония (ритуал), связанная с космогоническими мифами. Логически идею порядка обслуживает символика священного пространства: 3 и 4, Мировое Древо, Крест и т.п.
Научно-практическая значимость и апробация исследования
Материалы диссертации позволяют углубить теоретические представления о мифологических истоках культуры, смысле мифотворчества и значении символов и ритуалов. Они могут быть использованы в курсах лекций по философии, философской антропологии, истории философии, религиоведения и культурологии. Материалы работы апробированы при чтении курса лекций по истории мифологии на философском факультете Южно-Российского гуманитарного института. Материал курса лекций стал основой учебного пособия по истории мифологии. Отдельные идеи диссертационного исследования обсуждались на научно-методических конференциях, получивших отражение в тезисах, основные проблемы исследования изложены в статьях.
Структура работы
Диссертация состоит из введения, двух глав (по три параграфа в каждой), заключения и списка использованной литературы.
Похожие диссертационные работы по специальности «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», 09.00.13 шифр ВАК
Космогонические воззрения в символике и обрядности скифо-савроматских и сарматских племен Северного Кавказа 2000 год, кандидат исторических наук Пикалов, Дмитрий Владимирович
"Записки из подполья" Ф.М. Достоевского в контексте авторского мифа о богоборчестве 2010 год, кандидат филологических наук Кулибанова, Ольга Сергеевна
Художественный мифологизм творчества Осипа Мандельштама 2001 год, кандидат филологических наук Костерина, Евгения Николаевна
Священное древо в искусстве и культуре Эллады 2010 год, кандидат искусствоведения Кифишина, Оксана Анатольевна
Некоторые аспекты картины мира человека Древней Руси 2001 год, кандидат исторических наук Гойман, Александр Анатольевич
Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Куликова, Марина Евгеньевна
Заключение.
Если посмотреть в целом на нашу европейскую культуру и историю, то придется признать, что мифологическое мышление совершенно неискоренимо и возрождает себя в любые эпохи.
Мифологическое воображение игнорирует реальные причины и связи и соединяет разнообразные предметы и явления, часто никак не связанные в реальной действительности. Мифологическое мышление не различает природное и человеческое, естественное и сверхъестественное, чувственное и сверхчувственное; оно смешивает фантастическое (сказочное, волшебное, магическое) с реально существующим, идеально с реальным, невозможное с возможным, желаемое с действительным, должное с сущим.
Характер мифологического способа мышления обуславливается тем, что мифология, явленная человеку чувственно-наглядным образом, есть еще не расчлененная разумом на отдельные составляющие, целостная действительность, неотъемлемой частью которой является и сам человек. Но человек, обладая разумом, выделятся из этой целостности и начинает познавать ее.
По мере развития общества, мышления, художественного воображения и овладения явлениями природы мифологические образы приобретают более разумный и художественно оформленный характер; возникают представления о богах и героях в образах животных (зооморфизм в древнеегипетской мифологии) или в образах людей (антропоморфизм в древнегреческой мифологии). Мифологические образы и символы полны вечного смысла, в них заключены глубокие интуиции, утверждающие незыблемые духовные ценности, которые остаются важными во все времена человеческой истории и не подвластны времени и пространству.
Мифология оказала огромное влияние на все стороны духовной и материальной жизни людей. Каждое племя, а в дальнейшем и народ, создавал свои мифы, предания, легенды. В них отразились его помыслы, надежды и стремления, нравственные принципы, эстетические идеалы, творческие замыслы, возвышенные мечты, его представления о бытии, природе и самой жизни, словом духовное бытие людей.
Возбуждая творческую энергию, миф восполняет недостаток реально данного желаемым как возможным.
Относительный порядок в мире первобытного человека был неустойчив и носил моральный и социальный характер. Сохранение этого порядка могло обеспечить соблюдение определенных правил и запретов, нарушение которых могло повлечь за собой мировую катастрофу. Периодически обрушивающиеся беды, воспринимались ими как наказание богов или духов за недостойный человека образ жизни.
Поэтому важную роль в жизни архаического человека, его места в мире играет пространственно-временной образец. Пространство и время образуют хронотоп, который в реальном мире определяет жизненно важное «священное пространство». В нем и живет первобытный человек, регулярно «посещая» различные миры и осуществляя в них свои дела. Пространство и время (хронотоп) мифа сакральны, так как являются точкой соединения определенного священного центра «в начале времен». В этом качестве «священный хронотоп» задает форму бытия. Вне сакрализованного мира - хаос, и переход от него к упорядоченному космосу составляет основной внутренний смысл мифологии, содержащийся в архаических космогонических мифах.
Космогонические мифы рассказывают о сотворении мира. Отличаясь разнообразием содержания, они представляют собой архетипические варианты возникновения мира из первичного хаоса. Основной путь создания вселенной в древнейших космогониях - это творение из небытия. Существует множество версий творения богом бытия из небытия, но, в сущности, все они связаны с архетипическим представлением о сотворении мира из хаоса.
Несмотря на различия космогонических мифов, мы можем сделать вывод, что в своей основе они содержат общий для них субстрат, состоявший из четырех превоэлементов - воды, земли, воздуха и огня. Первоэлементы расположены в иерархической последовательности, причем каждый ^ последующий элемент менее вещественен, материален, чувственен, наделен все меньшим числом качеств. Наиболее вещественными и «материальными» являются земля и вода, наиболее тонкими, бесплотными, «идеальными» -огонь и воздух. На более ранних этапах развития предпочтение отдается воде и земле как первооснове бытия, в последующем внимание переносится на огонь, воздух, свет, эфир. Это в свою очередь позволяет сделать следующее Ш заключение: наиболее архаичными следует считать те мифы, в которых в качестве исходной космической стихии фигурирует вода.
В различных мифах варианты могут быть разными, но вода, земля, огонь и воздух всегда лежат у истоков мироздания. Вода и огонь являются конечными состояниями мира, когда наступает конец света и мир снова погружается в хаос, чтобы дать начало новому миру, лишенному недостатков прежнего. Об этом повествуется в космогонических мифах периодического возрождения. Почти у всех народов имеются мифы о Всемирном потопе или Мировом пожаре. До сих пор огонь остается у них символом чистоты - очищения от скверны и искупления грехов.
В космогонические мифы вплетаются и антропологические. Обычно первые боги появляются из космического яйца или его символического аналога - цветка лотоса, плавающего в первородном океане.
В своей работе «Архетип и символ» К.Юнг отмечал, что слово или Ф изображение символичны, если они подразумевают нечто большее, чем их непосредственное и очевидное значение. Говоря о разновидностях мифа, можно отметить, что миф, мифологический образ или ритуал обязательно что-либо символизирует. Наделяя природу не свойственными ей самой по себе человеческими качествами, люди превращали ее тем самым в символ человеческого бытия.
П.А.Флоренский говорил, что символы являются сутью нашего общения с реальностью. Ими и посредством их человек соприкасается с тем, что было отрезано до тех пор сознанием.
Символом архаичной картины мира и зоной особой сакральности является «Центр». Именно в «Центре» осуществляется непосредственная связь трех основных пластов вертикальной иерархии мироустройства -подземного, земного и небесного. Функцию непосредственного инструмента этой связи выполняют «Мировая гора», «Мировое древо», «Мировой столб», Крест, являясь «осью мира».
Идея «Центра» получила отражение в архитектуре. Храмы, города, дома являются проявлением символики надземного центра, который уподобляет их себе и преображает в «Центры мира». Они являются лишь отражением небесного прообраза, архетипа, который представляет собой истинную реальность. Следовательно, только строительство по образцу наделяет все реальностью и значимостью. Объект, превращаясь в символ, стремиться совпасть со Всем, он упраздняет свои индивидуальные качества, перестает быть изолированными фрагментом и входит в единую систему.
Таким образом, «Центр» структурирует пространственно-временной континуум, в котором жил человек, становится отправной точкой, по отношению к которой строятся взаимоотношения человека с силами, существующими вне его мира.
В пространственной ориентации «Центр» имеет горизонтальную и вертикальную структуры. В горизонтальной плоскости «Центр» связан с практической деятельностью человека и делится по четырем сторонам света. Символизм числа четыре происходит от символизма четырехконечного креста, представляя собой четыре направления космоса. Четыре стороны света изображаются крестом, используемым с древности в качестве символа Космоса, где в центре - Человек. Поэтому число 4 преобразует идеально устойчивую структуру, реализующуюся в горизонтальном плане Вселенной.
В вертикальной плоскости «Центр» делится на три мира, из которых серединный мир людей находится в центре и отражает изменения, происходящие в других мирах. Вертикальная структура служит идеальной моделью любого динамического процесса Вселенной, предполагающего возникновение, развитие и упадок. При сложении горизонтальной и вертикальной структуры получается сакрально значимое число 7, олицетворяющее идеальное число Вселенной, которой присуща завершенность.
Благодаря методологической идее Священного хронотопа, выраженной через образ (символ), мифологему и ритуал, архаическое мышление структурирует природную и социальную среду обитания, поддерживает порядок, культивирует его, задавая образец на все времена.
Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Куликова, Марина Евгеньевна, 2005 год
1. Абрамян Л.А. Первобытный праздник и мифология. Ереван, 1983.
2. Аверинцев С.С. Аналитическая психология К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы, 1970, № 3.
3. Азаренко С.А. Миф // Современный философский словарь. М., 1998.
4. Альбедиль М.Ф. В магическом круге мифов. СПб., 2002.
5. Анисимов А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М.-Л., 1977.
6. Антология мировой философии. М., 1969.
7. Антонов В.И. Символ в обществе и культуре Востока. М., 1993.
8. Арский Ф.Н. В стране мифов. М., 1965.
9. Архетипы в фольклоре и литературе. Кемерово, 1994.
10. Ахундов М.Д. Картина мира: от мифа к науке // Природа, 1987, № 12. П.Ахундов М.Д. Концепция пространства и времени: истоки, эволюция,перспективы. М., 1982.
11. Ахундов М.Д. Пространство и время: от мифа к науке // Природа, 1985, №8.
12. Байбурин А.К. Семиотический статус вещей и мифология // Материальная культура и мифология. Л., 1981.
13. Баткин Л. Ренессансный миф о человеке // Вопросы литературы, 1971, № 9.
14. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.
15. Бачинин В.А. Искусство и мифология. М., 1987.
16. Барт Р. Мифологии. М., 1996.
17. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1992.
18. Белый А. Символизм. М., 1910.
19. Березкина Э.И. Математика Древнего Китая. М., 1980.21. Библия. М., 2000.
20. Бирлайн Д.Ж. Параллельная мифология. М., 1997.
21. Бонгард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. М., 1980.
22. Бондаренко Ю.Я. Человек. Судьба. Вселенная. Глазами древних мудрецов. М., 1994.
23. Брюшинкин С. Тайны астрофизики и древняя мифология. М., 2003.
24. Булгаков С. Н. Философский смысл троичности // Вопросы философии. 1989, № 12.
25. Бычков В.В. Византийская эстетика. М., 1977.
26. Вагнер Г.К. Византийский храм как образ мира. М., 1986.
27. Вартазарян С.Р. От знака к образу. М., 1973.
28. Вернан Ж. Происхождение древнегреческой мысли. М., 1988.
29. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.
30. Винокуров В.В. Феномен сакрального, или восстание богов // Социологос. М., 1991.
31. Воеводина Л.Н. Мифология и культура. М., 2002.
32. Геворкян О.С. Космогоническая гипотеза. М., 1974. ^ 35. Генон Р. Избранные сочинения. М., 2000.
33. Генон Р. Царь мира // Вопросы философии, 1993, № 4.
34. Голан А. Миф и символ. М., 1994.
36. Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995.
37. Грейвз Р. Мифы Древней Греции. М., 1992.
38. Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос: генезис и типология. М., 1974.
39. Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М., 1969. » 43. Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1995.
40. Гуревич Э.А. «Эдда» и сага. М., 1979.
41. Долгий В.М., Левинсон А.Г. Архаическая культура и город // Вопросы философии, 1971, № 7.
42. Древний Восток. Города и торговля. Ереван, 1973.
43. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М. 1990.Ф
44. Дьяконов И.М. Научные представления на древнем Востоке (Шумер, Вавилония, Предняя Азия) // Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982.
45. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоеврепейцев. М., 1986.
46. Евсюков В.В. Мифы о мироздании. М., 1986.
47. Египетская «Книга мертвых» // Наука и религия, 1990, № 1-12.
48. Ежов В. Мифы Древнего Китая. М., 2003.
49. Елсуков А.Н. Познание и миф. Минск, 1984.
50. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 2000.
51. Жирицкая Е. Легкое дыхание: запах как культурная репрессия в российском обществе 1917-1930-х гг. // Ароматы и запахи в культуре. Кн. 2, М., 2003.
52. Замятина Е.А. Мифологические мотивы в символике Софии Киевской // Отечественная Философская мысль XI - XVII вв. и греческая культура. Киев, 1991.
53. Захарьин Д. Ольфакторная коммуникация в контексте русской истории // Ароматы и запахи в культуре. Кн. 2, М., 2002.
54. Золотарев A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964.
55. Золотарев A.M. Космические легенды Востока. М., 1996.
56. Иванов В.В. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978.
57. Ива нов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.
58. Иорданский В.Б. Время метаморфоз // Восток, 2004, № 6.
59. Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М., 1982.
60. История культуры и поэтика. М., 1994.
61. Кабо В.Р. У истоков религии // Природа, 1984, № 3.
62. Кассирер Э. Лекции по философии культуры // Культурология. XX век. Антология. М.,1995.
63. Кассирер Э. Философия символических форм. В 3-х тт.,СПб., 2002.
64. Кассирер Э. Познание и действительность. СПб., 1912.
65. Кереньи К. Пролегомены // Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. Киев, 1996.
66. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972.
67. Козлов A.C. Миф. Мифема. Мифологическая критика. Мифопоэзия. Мономиф // Современное зарубежное литературоведение. М., 1996.72. Коран. М., 1991.
68. Коростовцев М.А. Наука Древнего Египта // Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982.
69. Косарев А.Ф. Миропонимание язычников- мифы, обряды, ритуалы // Природа, 1994, №7.
70. Косарев А.Ф. Философия мифа. М., 2000.
71. Культурология в вопросах и ответах. Ростов-на-Дону, 2003.
72. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. М., 1997.
73. Кэмпбелл Дж. Мифический образ. М., 2002.
74. Латинско-русский словарь. 3-е издание. М., 1986.
75. Леви-Брюль Л. Мистический образ и символы // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. М., 1998.
76. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.
77. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
78. Левин А.Е. Миф, технология, наука // Природа, 1977, № 3.
79. Леви-Стросс К. Миф, ритуал и генетика // Природа, 1978, № 1.
80. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994.
81. Леви-Стросс К. Структура мифов // Вопросы философии, 1970, № 7.
82. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1983.
83. Лисевич И.С. Моделирование мира в китайской мифологии и учение о пяти первоэлементах // Теоретические проблемы восточных литератур. М., 1969.
84. Лифшиц М.А. Мифология древняя и современная. М., 1980.
85. Лосев А.Ф. Миф, число, сущность. М., 1994.
86. Лосев А.Ф. Знак, символ, миф. М., 1982.
87. Лосев А.Ф. Символ и реалистическое искусство. М., 1968.
88. Лосев А.Ф. Проблема символизма и реалистическое искусство. М., 1976.
89. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
90. Лукьянов A.B. Становление философии на Востоке. Древний Китай и Индия. М., 1989.
92. Маковский М.М. Язык-миф-культура: Символы жизни и жизнь символов. М., 1996.
93. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.
94. Мамуна Н.В. Семь небес древнего мира. М., 2000.
95. Матье М.Э. Древнеегипетские мифы. М., 1956.
96. Мелетинский Е.М. Аналитическая психология и проблема происхождения архетипических сюжетов // Вопросы философии, 1991, № 10.
97. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.
98. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.
99. Мирская Л.А. Современная мифология и проблема души. Ростов-на-Дону, 1999.
100. МитрохинЛ.Н. Философия религии. М., 1993.
101. Мифология Древней Индии. М., 1975.
102. Мифология древнего мира. М., 1977.
103. Мифы древнего мира. СПб., 1995.
104. Мифы Древней Индии. М., 1975.
105. Мифы народов мира. В 2-х тт., М., 1989.
106. Мифы о вселенной. Новосибирск, 1988.
107. Мосс М. Социальные функции священного. СПб., 2000.
108. ПЗ.Найдыш В.М. Философия мифологии. От античности до эпохи романтизма. М., 2002.
109. Налимов В.В. В поисках смыслов. М., 1993.
110. Невелева С.Л. Мифология древнеиндийского эпоса (пантеон). М., 1975.
111. Немировский А.И. Мифы и легенды Древнего Востока. М., 1994.
112. Новейший философский словарь. М., 2004.
113. Норман Д. Символизм в мифологии. М., 1997.
114. Овчинникова А.Г. Легенды и мифы Древнего Востока. СПб., 2002.
115. Ольховская И.А. Хронотоп в культуре Киевской Руси и греческая традиция // Отечественная Философская мысль XI XVII вв. и греческая культура. Киев, 1991.
116. Перель Ю.Г. Развитие представлений о Вселенной. М., 1962.
117. Петров М.К. Язык. Знак. Культура. М., 1991.
118. Подосинов A.B. Символы четырех евангелистов. М., 2000.
119. Полосин B.C. Миф. Религия. Государство: Исследования политической мифологии. М., 1999.
120. Потебня A.A. Слово и миф. М., 1989.
121. Потебня A.A. Сборник трудов. Символ и миф. М., т.2, 2000.
122. Проблема знака и значения. Сб. статей. М., 1969.
123. Пропп В.Л. Морфология сказки. М., 1969.
124. Психология религиозности и мистицизма. М., 2001.
125. Пятигорский A.M. Мифологические размышления. М., 1996.
126. Раушенбах Б.В. Логика троичности // Вопросы философии, 1993, № 3.
127. Режабек Е.Я. Мифомышление. Когнитивный анализ. М., 2003.
128. Рестиво С. Параллели между физикой и мистикой // Знание Сила, 1993, № 8.
129. Ригведа. Мандалы I IV. Тексты и комментарии. М., 1989.
130. Розенталь И.Л. Геометрия, динамика, Вселенная. М., 1987.
131. Рыбаков Б.А. Происхождение и семантика ромбического орнамента. М., 1972.
132. Сайко Э.В. Древний город: Природа и генезис. М., 1996.
133. Самозванцев A.M. Мифология Востока. М., 2000.
135. Серов Н.В. Хроматизм мифа. Л., Васильевский остров, 1990.
136. Скаболланович M. Первая глава книги пророка Иезекиля. Опыт изъяснения. Мариуполь, 1904.
137. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.
138. Современный философский словарь. Лондон Франкфурт - Париж - Люксембург - Москва - Минск, 1998.
139. Стеблин-Каменский М.И. Миф. М., 1976.
140. Тайлор Э. Миф и обряд в первобытной культуре. Смоленск, 2000.
141. Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989.
142. Токарев С.А. Религии в истории народов мира. М., 1986.
143. Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.
144. Томсон Дж. Первые философы. Исследования по истории древнегреческого общества. М., 1959.
145. Торчинов Е.А. Религии мира. СПб., 2000.
146. Топоров В.Н. Архаические ритуалы в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988.
147. Топоров В.Н. К происхождению некоторых поэтических символов // Ранние формы искусства. M., 1972.
148. Топоров В.Н. К реконструкции мифа о мировом яйце // Теория знаковых систем. Вып. III, 1967.
149. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.
150. Топоров В.Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией мирового дерева // Теория знаковых систем. Вып. V, 1971.
151. Топоров В.Н. К семантике троичности // Этимология, 1977. М., 1979.
152. Топоров В.Н. К семантике четверичности // Этимология, 1981. М., 1983.
153. Топоров В.Н. Первобытные представления о мире: Общий взгляд // Очерк истории естествознания в древности. М., 1982.
154. Трессиди Д. Словарь символов. М., 1999.
155. Турсунов А. От мифа к науке. М., 1973.
156. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.162. Упанишады, М., 1967.
157. Урманцев Ю.А. О формах постижения бытия // Вопросы философии, 1993, №4.
158. Успенский П.Д. Новая модель Вселенной. СПб., 1993.
159. Философская энциклопедия. М., в 5-ти тт., 1960 1970.
160. Философский энциклопедический словарь. Минск, 2003.
161. Философия культуры. М., 1998.
162. Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М., 2002.
163. Флиер А.Я. Рождение жилища: пространственное самоопределениепервобытного человека // Общественные науки и современность. 1993, № 3.
164. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины. Собр. соч., М., 1990.
165. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Собр. соч., М., 1990.
166. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.
167. Фролов Б.А. Числа в графике палеолита. Новосибирск, 1974.
168. Фролов Б.А. Предыстория символов // Этнознаковые функции культуры. Щ М., 1991.
169. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1983.
170. Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985.
171. ХюбнерК. Истина мифа. М., 1996.
172. Цейтлин Б. Физика миф - свобода (Лики одушевленного творчества: натурфилософия Павла Флоренского) // Знание - Сила, 1992, № 12.
173. Черняк B.C. Мифологические истоки научной рациональности // Вопросы философии, 1994, №9.
174. Шарыгина Т.А. Проблема мифологизации в зарубежной литературе XIX-XX веков. Нижний Новгород, 1995.
175. Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия. М., 1971.
176. Шиловский Д.П. Исчисление пространства в архаическом космогоническом тексте. Вестник Московского университета. М., 1998, № 6.
177. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки мифологии мировой истории. М., т. 1, 1993.
178. Шюре Э. Великие посвященные. Калуга, 1914.
179. Элиаде M. Аспекты мифа. M., 1996.
180. Элиаде M. Мефистофель и андрогин. СПб., 1998.
181. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. СПб., 1998.
182. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М., 1996.
183. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999.
184. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.
185. Элиаде М. Трактат по истории религий. В 2-х тт., М., 2000.
186. Элиаде М. Космос и история. М., 1987.
187. Элиаде М. История веры и религиозных идей. В 23-х тт., М., 2002.
188. Элиаде М., Кулиано. Словарь религий. М., 1997.
189. Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1965.
190. Юнг К.Г. Душа и миф. Киев, 1997.
191. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994.
192. Юнг К.Г. Ответ Иову. М., 1997.
193. Юнг К.Г. Символ и архетип. М., 1996.
194. Якобсон Т. Месопотамия: космос как государство // В преддверии философии. М., 1984.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
Цукиеми бог луны. Японская мифология. Японская мифология - демоны
Еврейские поэты Барто Агния Львовна - Гитель Лейбовна Волова
Список демонов ада: имена, описание, изображения
Какими будут детки, рожденные в год петуха
Цели: познакомить обучающихся с философско-эстетическими предпосылками возникновения символизма; раскрыть историю происхождения понятия