Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми Богатство как способ подчинение ближних

Жан Жак Руссо о причинах неравенства (1712-1778).

его социальные и политико-правовые взгляды изложены в таких произведениях, как: " Рассуждения по вопросу способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов? ", " Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми " (1754), " О политической экономии " (1755), " Суждение о вечном мире " (1782), "Об общественном договоре, или Принципы политического права " (1762). Проблемы общества, государства и права освещаются в учении Руссо с позиций обоснования и защиты принципа и идей народного суверенитета.

В естественном состоянии, по Руссо, нет частной собственности, все свободны и равны. Неравенство здесь вначале лишь физическое, обусловленное природными различиями людей. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства, противоречивших естественному равенству, начинается борьба между богатыми и бедными. Вслед за уничтожением равенства последовали, по словам Руссо, "ужаснейшие смуты". Выход из такого положения, инспирированный доводами богатых и вместе с тем обусловленный жизненными интересами всех, состоял в соглашении о создании государственной власти и законов, которым будут подчиняться все. Однако, потеряв естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Созданные путем договора государство и законы "наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства, и ради выгоды нескольких честолюбивцев обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету".

Неравенство частной собственности, дополненной политическим неравенством, привели, согласно Руссо, в конечном счете, к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.

Благодаря общественному договору все оказываются "равными в результате соглашения и по праву". Не отрицая самой частной собственности, Руссо вместе с тем выступает за относительное выравнивание имущественного положения граждан и с этих позиций критикует роскошь и излишки, поляризацию богатства и бедности. В общественном состоянии, считает Руссо, "ни один гражданин не должен обладать столь значительным достатком, чтобы иметь возможность купить другого, и ни один - быть настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать; это предполагает в том, что касается до знатных и богатых, ограничение размеров их имущества и влияния, что же касается до людей малых - умерение в скаредности и алчности".

Народный суверенитет в трактовке Руссо.

Жан Жак Руссо о народном суверенитете Обязательства, связывающие людей с общественным организмом (государством), непреложны лишь потому, что они взаимны, предусматривают равенство их прав и обязанностей. Вместе с тем, суверен, согласно Руссо, не связан собственными законами. Если бы суверен предписал сам себе такой закон, от которого он не мог бы себя освободить, это, по мысли Руссо, противоречило бы самой природе политического организма. Суверен "стоит выше и судьи, и Закона". Именно с таким пониманием роли суверена Руссо связывает представление о его праве помилования или освобождения виновного от наказания, предусмотренного законом и определенного судом. Власть суверена включает в себя его безусловное право на жизнь и смерь подданных.

В своей идеализированной конструкции народного суверенитета Руссо отвергает требования каких-либо гарантий защиты прав индивидов в их взаимоотношениях с государственной властью.

Соответствующие гарантии, согласно Руссо, нужны против подданных, чтобы обеспечить выполнение ими своих обязательств перед сувереном. Отсюда, по мысли Руссо, и проистекает необходимость принудительного момента во взаимоотношениях между государством и гражданином.

В целом общественное соглашение, по словам Руссо, дает политическому организму (государству) неограниченную власть над всеми его членами. Эту власть, направляемую общей волей, он и именует суверенитетом. По смыслу концепции Руссо, суверенитет един, и речь вообще может и должна идти об одном-единственном суверенитете - суверенитете народа. При этом под "народом" как единственном суверенитете Руссо имеются в виду все участники общественного соглашения (т.е. взрослая мужская часть всего населения, всей нации), а не какой-то особый слой общества (низы общества), как это стали трактовать впоследствии радикальные сторонники его концепции народного суверенитета (якобинцы, марксисты).

С пониманием суверенитета как общей воли народа связаны и утверждения Руссо о том, что суверенитет неотчуждаем и неделим. Как отчуждение суверенитета от народа в пользу тех или иных лиц или органов, так и его деление между различными частями народа, по логике Руссо, означали бы отрицание суверенитета как общей воли всего народа. Законодательная власть как собственно суверенная, государственная власть может и должна, по Руссо, осуществляться только самим народом-сувереном непосредственно. Что же касается исполнительной власти, то она "напротив, не может принадлежать всей массе народа как законодательнице или суверену, так как эта власть выражается лишь в актах частного характера, которые вообще не относятся к области закона ни, следовательно, к компетенции суверена, все акты которого только и могут быть, что законами".

Исполнительская власть создается не на основе общественного договора, а по решению суверена в качестве посредующего организма для сношений между подданными и сувереном. Поясняя соотношение законодательной и исполнительной власти, Руссо отмечает, что всякое свободное действие имеет две причины, которые сообща производят его: одна из них - моральная, другая - физическая. Первая - это воля, определяющая акт, вторая - сила, его исполняющая.

Исполнительная власть уполномочена сувереном приводить в исполнение законы и поддерживать политическую и гражданскую свободу. Устройство исполнительной власти в целом должно быть таково, чтобы "оно всегда было готово жертвовать правительством для народа, а не народом для правительства".

Руссо впервые в политической философии попытался объяснить причины социального неравенства и его виды. Всё это он изложил в очерке "Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми".
Руссо исходил из гипотезы о первоначальном существовании людей в естественном (догосударственном) состоянии. Естественный человек - это счастливый человек: он наделён природным здоровьем, у него нет лишних потребностей, он свободен и ни от кого не зависит. У него нет частной собственности.Общество стабильно
Однако "случайные обстоятельства способствовали совершенствованию человеческого разума" и люди изобрели "искусство добывания металлов и земледелие", открыв путь к цивилизации. Но Руссо в отличие от французских энциклопедистов считал, что этот путь испортил человеческую природу.
Следствием обработки земли стал её раздел между людьми, который вызвал появление частной собственности: "Первый, кто огородив участок земли, придумал заявить: "Это моё!" и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, от скольких несчастий и ужасов избавил бы род людской тот, кто выдернув копья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегитесь слушать этого обманщика: вы погибли, если забудете, что плоды земли - для всех, а сама она - ничья!".
С появлением частной собственности на землю и скот, считает Руссо, рождается первая форма социального неравенства: неравенство между богатыми и бедными, т.е. имущественное неравенство.
Богатые должны были "под давлением необходимости" осознать невозможность спокойно пользоваться преимуществами частной собственности. Тогда кто-то из них придумал предложить всем бедным и богатым объединиться. В результате такого общественного договора возникло государство.
С возникновением государства появляется и новый вид социального неравенства - политическое (неравенство между правящими и управляемыми). Однако потеряв естественную свободу бедные не обрели свободы политической. Созданные путем договора государство и законы "наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства..."
Социально-политическая доктрина Г. Мабли
Цель социальной философии для Мабли - познание мотивов поведения человека; задача политика - использование этого знания для утверждения нравственности. Основное свойство человека - себялюбие, но ему присущи и социальные чувства - сострадание, благодарность, соревнование, любовь к славе; без них не было бы общества, цель которого - благо людей. Но во имя всеобщего блага индивид не может быть лишен данного ему природой права на независимое суждение, свободу и счастье. Природа предназначила людей быть равными. Первоначально их жизнь основывалась на коллективном владении землей. Разделив ее, люди пошли против велений природы, наказаны за это. Частная собственность, личный интерес порождают богатство и бедность, жадность, зависть, распад общественных связей, всеобщую ненависть и войны. Люди настолько погрязли в пороках, что возврат к "системе общности" невозможен, хотя она отвечает их истинным нуждам и требованиям разума. Единственный путь спасения - уменьшение имущественного неравенства, пресечение роскоши, ограничение потребностей. Умеренность - высшая личная и общественная добродетель. таким образом комунист. строй становится для мабли средством чтобы основатьсоциальную мораль на личном интересе. свой идеальный строй он видит в виде небольших исключительно замкнутых общин вроде Спарты Ликурга, построенных на духе аскетизма и ограничения поребностей. (
мабли не дается в подробности и уходит от логики) мабли считает что нельзя давать власть толпе, всей народной массе, потому что тогда они будут относится к законам, написанным ими пренебрежительно. Его продолжители - якобинские пуритане, желавшие путем террора озродить францию.

Я замечаю всякое неравенство в человеческом роде: одно, которое я назову естественным или физическим, так как оно установлено природой, состоит в различии возраста, здоровья, телесных сил и умственных или душевных качеств. Другое же может быть названо нравственным или политическим, так как оно зависит от своего рода договора и установлено или по крайней мере стало правомерным с согласия людей. Оно состоит в различных привилегиях, которыми одни пользуются к ущербу других, в том,например, что одни более бога ты, уважаемы и могущественны, чем другие, или даже заставляют их повиноваться себе...

Способность к совершенствованию, которая при содействии различных обстоятельств ведет к постепенному развитию всех остальных способностей. Она также присуща всему нашему роду, как и каждому индивидууму, тогда как животное по истечении нескольких месяцев будет тем, чем останется оно всю свою жизнь, а его вид через тысячу лет тем же, чем был в первом году этого тысячелетий.

Печально было бы, если бы пришлось признать, что эта своеобразная и почти безграничная способность является источником почти всех человеческих несчастий, что она, в союзе с временем, выводит в конце концов человека из того первобытного состояния, в котором он вел спокойную и невинную жизнь, что она способствуя в течении целого ряда веков расцвету его знаний и заблуждений, пороков и добродетелей, заставляет его сделаться тираном над самим собой и природой...

У всех народов мира умственное развитие находится в соответствии с теми потребностями, которые породила в них природа или заставили приобрести обстоятельства, и, следовательно, с теми страстями, которые побуждают их заботиться об удовлетворении этих потребностей.

Я отметил бы то обстоятельство, что северные народы опережают в общем южные в области промышленности, так как им труднее обойтись, и что, следовательно, природа, как бы стремясь установить известное равенство, наделила умы продуктивностью, которой отказала почве. Но если даже мы не станем прибегать к малонадежным свидетельствам истории, разве не ясно для всякого, что все как бы намеренно удаляет дикаря от искушения и средства выйти из того состояния, в котором он находится. Его воображение ничего ему не рисует, его сердце ничего не требует, все что нужно для удовлетворения его скромных потребностей, у него под рукой, он нистолько далек от уровня знаний, обладать которыми необходимо, чтобы пожелать приобрести еще больше, что у него не может быть ни предусмотрительности, ни любознательности...

Не имея никакого нравственного общения между собой, не признавая за собой никаких обязанностей по отношению к себе подобным, люди не могли быть, по-видимому, в этом состоянии ни хорошими, ни дурными и не имели ни пороков, ни добродетелей, если только мы не будем, понимая эти слова в физическом смысле, называть пороками в индивидууме те качества, которые могут препятствовать его самосох ранению, и добродетелями те, которые могут ему способствовать; но в таком случае наиболее добродетельным пришлось бы назвать того, кто менее других противиться внушениям природы...

После того как я доказал, что неравенство едва заметно в естественном состоянии и его влияние там почти ничтожно, мне остается показать, как возникает оно и растет в связи с последовательным развитием человеческого ума. После того как я доказал, что способность к совершенствованию, общественные добродетели и прочие духовные свойства, которыми был наделен человек в естественном состоянии, не могли развиваться сами собой, что они нуждались для этого в содействии множества внешних причин, которые могли и вовсе не возникнуть и без которых он навсегда остался бы в первобытном состоянии, мне предстоит дать обзор и выяснить значение различных случайностей, которые могли способствовать совершенствованию человеческого разума, способствую в то же время вырождению человечества, которые могли сделать человека существом злым, сделав его существом общежительным, и дойти от эпохи бесконечно далекой до той поры, когда человек и Вселеная стали такими, какими и мы их видим...

Первый кто напал на мысль, огородив участок земли, сказав: "Это мое"> нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля никому!>.Но весьма вероятно, что дела не могли уже тогда оставаться дольше в том положении, в каком они находились. Идея собственности, зависящая от многих идей предшествующих, которые могли возникнуть лишь постепенно, не внезапно сложилась в уме человека. Нужно было далеко уйти по пути прогресса, приобрести множество технических навыков и знаний, передавать и умножать их из века в век, чтобы приблизиться к этому последнему пределу естественного состояния...

Я проношусь стрелой через длинную вереницу веков, так как время идет рассказать мне нужно о многом, а движение прогресса вначале почти что неудовимо, и чем медленнее следовали друг за другом события, тем скорее можно описать их. Первые завоевания человека открыли ему наконец возможность делать успехи более быстрые. Чем больше просвещался ум, тем больше развивалась промышленность. Люди не располагались уже на ночлег под первым попавшимся деревом и не прятались в пещерах. У них появилось нечто вроде топоров. С помощью твердых и острых камней они, рубили деревья, копали землю и строили из древесных ветвей хижины, которые научились впоследствии обмазывать глиной или грязью. Это была эпоха первого переворота. Образовывались и обособились семьи: появились зачатки собственности, а вместе с этим уже возникли, быть может, столкновения и раздоры...

Пока люди довольствовались сельскими хижинами, шили себе одежды из звериных шкур с помощью древесных колючек или рыбьих костей, украшали себе перьями или раковинами, разрисовывали себе тело в различные цвета, улучшали или делали более красивыми свои луки и стрелы, выдавливали острыми камнями немудрящие рыбачьи лодки или выделивали с помощью тех же камней грубые музыкальные инструменты, словом, пока они выполняли лишь такие работы, которые были под силу одному, и разрабатывали лишь такие искусства,которые не требовали сотрудничества многих людей, они жили свободными, здоровыми, добрыми и счастливыми, насколько могли быть таковыми по своей природы, и продолжали наслаждаться всей прелестью независимых отношений. Но с той минуты, как человек стал нуждаться в помоши другого, с той минуты, как люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи, достаточный для двух, равенство исчезло, возникла собственность, стал неизбежен труд и обширные леса превратились в веселые нивы, которые нужно было поливать человеческим потом и на которых скоро взошли и расувели вместе с посевами рабство и нищета.

Великий переворот этот произвело изобретение двух искусств: об работки металлов и земледелия. В глазах пофта золото и серебро, а в глазах философа железо и хлеб цивилизовали людей и погубили род человеческий...

Все способности наши получили теперь полное развитие. Память и воображение напряженно работают, самолюбие всегда настороже, мышление стало деятельным, и ум почти достиг уже предела доступного ему совершенства. Все наши естественные способности исправно несут уже свою службу: положение и участь человека стали определяться не только на основании его богатства и той власти приносит пользу или вред другим, какой он располагает, но также на основании ума, красоты, силы, ловкости, заслуг или дарований, а так как только эти качества могли вызывать уважение, то нужно было иметь их или делать вид, что имеешь. Выгоднее было казаться не тем, чем был в действительности: быть и казаться это для того времени уже вещи различные, это различие вызывало появление ослепляющего высокомерия, обманчивой хитрости и пороков, составляющих их свиту. С другой стороны, из свободного и независимого, каким был человек первоначально, он превратился как бы в подвластного всей природе, особенно же ему подобным, рабом которых до некоторой степени он становится, даже становясь их господином. Если он богат, он нуждается в их услугах, если он беден, он нуждается в их помощи, и даже при среднем достатке он все равно не в состояние обойтись без них. Он должен поэтому постоянно заинтерисовать их в своей судьбе, заставить их находить действительную или мнимую выгоду в том, чтобы содействовать его благополучию, а это делает его лукавым и изворотливым с одними, надменным и жестоким с другими и ставит его в необходимость обманывать тех, в ком нуждается, если он не может заставить их себя бояться и не находит выгодным у них заискивать. Ненасытное честолюбие, страсть увеличивать свое благосостояние, не столько ввиду истинных потребностей, сколько для того, чтобы стать выше других внушают всем людям низкую склонность вредить друг другу и тайную зависть, тем более опасную, что, желая вернее нанести удар, она часто прикрывается личиной благожелательности. Словом, конкуренция и соперничество, с одной стороны, а с другой стороны противоположность интересов и скрытое желание обогатиться за счет другого ближайшие последствия возникновения собственности, таковы неотлучные спутники нарождающегося неравенства.

Прежде чем изобретены были особые знаки, заменяющие всякие ценности, богатство могло состоять почти исключительно в землях и стадах скота, являвшихся единственными реальными благами, которыми могли владеть люди. Но когда поземелтные владения, переходившие по наследству из рода в род настолько увеличились в размерах и числе, что покрыли собой всю землю и соприкасались между собой, то одни из них могли возрастать только за счет других. Те люди, которые остались ни при чем, благодаря тому что слабость или беспечность помешали им в свою очередь приобрести земельные участки, стали бедняками, ничего не потеряв, потому что не изменились когда все изменилось вокруг них, и принуждены были получать пропитание из рук богатых или же похищать его у них. Отсюда возникли мало-помалу, в зависимости от различий в характере тех и других, господство и рабство или насилия и грабежи. Богатые же со своей стороны, едва ознакомившись с удовольствием властвовать, стали скоро презирать всех остальных и, пользуясь прежними рабами для подчинения новых, только и помышляли, что о порабощении и угнетении своих соседей, подобно прожорливым волкам которые, раз отведав человеческого мяса, отвергают всякую другую пищу и желают пожирать только людей.

Таким образом, наиболее могущественные или наиболее бедствующие, основываясь на своей силе или на своих нуждах, стали приписывать себе своего рода право на имущество другого, равносильное в их глазах праву собственности, и за уничтожением равенства последовали жесточайшие смуты. Захваты богатых, разбои бедных, разнузданные страсти и тех и других, заглушая естественное сострадание и слабый еще голос справедливости, сделали людей скупыми, честолюбивыми и злыми. Началась бесконечная борьба между правом сильного и правом первого завладевшего, приводившая к постоянным столкновениям и убийствам. Возникающее общество стало театром ожесточеннейшей войны. Погрязший в преступлениях и пороках и впавший в отчаяние род человеческий не мог уже не вернуться назад, ни отказаться то сделанных им злочастных приобретений; употребляя во зло свои способности, которые могли служить лучшим его украшением, он готовил себе в грядущем только стыд и позор и сам привел себя на край гибели...

Если мы проследим за прогрессом неравенства в связи с этими различными переворотами, то увидим, что возникновение законов и права собственности было начальным пунктом этого прогресса, установление магистратуры вторым, а третьим, и последним, изменение правомерной власти в основанную на произволе: так что различие между богатыми и бедными было узаконено первой эпохой, различие сильными и слабыми второй, а третьей различие между господином и рабом. Это последняя ступень неравенства, тот предел, к которому приводят все остальные, если только новые перевороты не уничтожат совершенно управления или не приблизят его к правомерному устройству...

Я попытался изложить историю происхождения и развития неравенства, возникновения политических обществ и злоупотреблений, которыми открывают они место, настолько все это может быть выведено из природы человека, при свете одного только разума и независимо то священных догм, дающих верховной власти санкцию божественного права. Из изложения этого видно, что неравенство, почти ничтожно в естественном состоянии, усиливается и растет в зависимости от развития наших способностей и успехов человеческого ума и становится наконец прочным и правомерным благодаря возникновению собственности и законов. Из него следует далее, что нравственное неравенство, узаконенное одним только положительным правом, противно праву естественному, поскольку оно не совпадает с неравенством физическим. Это различие достаточно ясно показывает, что должны мы думать о том виде неравенства, которое царит среди всех цивилизованных народов, так как естественное право, как бы мы его не определяли, очевидно, не может допустить, чтобы дитя властвовало над старцем, чтобы глупец руководил мудрецом и горсть людей утопала в роскоши, тогда как огромное большинство нуждается в самом необходимом...

Руссо Ж.Ж. О причинах неравенства // Антология мировой философии: В 4 т. М., 1970. Т. 2. С. 560-567.

С именем Руссо связаны радикальные тенденции в политической мысли предреволюционной Франции: идеи равенства, социальной справедливости, народного суверенитета, законности сопротивления тирании. Два обстоятельства жизни Руссо способствовали полному выявлению этих черт, стоявших особняком в философско-политических традициях французского Просвещения: то, что он был выходцем из простого народа, и то, что как гражданин кальвинистской Швейцарии он чувствовал себя чужим среди рафинированных представителей буржуазно-аристократической французской культуры.

Жан Жак Руссо (1712-1778) родился в Женеве. Усиленно занимался самообразованием. Редкая любознательность, трудолюбие и талант позволили Руссо за короткий срок очень многого достигнуть.

В 1749 г. Дижонская академия объявила конкурс на разработку темы: «Сделал ли прогресс наук и искусств людей более счастливыми и более нравственными?» Руссо принял в нем участие и предложил парадоксальное решение: «Наши души развращаются по мере того, как совершенствуются науки и искусства. Лучше всех и счастливее всех те, кто сохранил близость к природе. Люди рождаются хорошими, но общество делает их плохими». Руссо противопоставляет простоту изощренности, деревенскую идиллию - жизни в городах, непритязательность - склонности к роскоши. Это была реакция жителя кальвинистской Женевы со свойственными ей скромными потребностями и трудолюбием, да еще выходца из простого народа, на роскошь, излишества и утонченность образованной верхушки французского общества. Ее скептицизм, материализм, в известном смысле даже рационализм оставались чужды Руссо, в творчестве которого интуиция, духовные и религиозные стремления преобладали над холодным разумом. Это обеспечило ему особое место среди французских просветителей и привело к взаимному непониманию. Антицивикизаторские настроения, проявившиеся в 1749 г., не были случайностью, они сохранялись и в дальнейшем. Очерк Руссо завоевал первую премию Дижонской академии, принес автору славу и изменил его судьбу. Руссо поверил в свои силы, в свое призвание указать правый путь заблудшему человечеству.

В 1753 г. та же академия организовала конкурс на другую тему: «О причинах общественного неравенства». Руссо откликнулся «Рассуждением о происхождении и основаниях неравенства между людьми». Эта работа очень важна для понимания его политических взглядов.

Руссо отделяет естественное неравенство, порождаемое различиями в физической силе, уме, энергии, от неравенства, основанного на социальных условиях. Традиционный взгляд сводился к тому, что общественное неравенство - прямое следствие естественного: богаты и знатны трудолюбивые, сильные, выдающиеся люди. Руссо с этим не согласен. Почему, спрашивает он, повсюду сильный подчинен слабому, умный- посредственности, мужественный - трусливому?

Чтобы объяснить это, Руссо обращается к далекой истории человечества, к догосударственному, естественному состоянию. В нем он выделяет две фазы. Первая - состояние дикости, которое продолжалось много тысячелетий. Люди жили поодиночке, их контакты друг с другом случайны, зато постоянно общение с природой. Образ жизни - бродяжничество. Разум спит, языка нет, нравственность неизвестна. Но свои скромные потребности человек легко удовлетворяет благодаря щедрости матери-природы. Нет основания завидовать другим и проявлять к ним недобрые чувства. Дикарь благожелателен и сострадателен. Слабость интеллекта компенсируется физической силой, здоровьем и душевным спокойствием. Казалось бы, чего еще желать?

Но, к счастью или к несчастью своему, человек наделен неутолимой жаждой лучшего и свободной волей, позволяющей ему принимать или отвергать различные решения. Для более полного счастья его влечет к регулярному общению с себе подобными. Этому способствует и появление орудий труда, и усовершенствование способов овладения ресурсами природы.

Потребности охоты и рыболовства приводят к объединению людей. Начинается вторая фаза естественного состояния. Человек наслаждается семейной жизнью, легче добывает то, что ему необходимо. Возникают зачатки морали, т. е. правила поведения по отношению к другим людям, но наряду с этим и первые столкновения, конфликты. Пока они не часты, хотя в связи с ними естественные добродетельность, жалость к себе подобным начинают ослабевать. Зато расширение умственных и эмоциональных горизонтов, по мнению Руссо, делает эту пору самой счастливой в жизни человечества.

Однако стремление к лучшему неостановимо. Возникают обработка земли, скотоводство, появляются металлы, и это наносит роковой удар по зарождающейся общественной нравственности. С обработкой земли возникла частная собственность. Она привела к разладу в обществе и к неисчислимым бедствиям. Естественное состояние было обречено. Человечество подошло к порогу гражданского общества или государства. Вот как пишет об этом Руссо: «Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать: «Это мое», и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: «Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля - никому».

Начались накопление богатств, неравенство и конфликты. Частная собственность, по Руссо, побуждает людей жить за счет других. Она оправдана лишь при соблюдении равенства и допустима лишь в размерах, необходимых человеку-труженику. Руссо готов признать частную собственность лишь на ту землю и иное имущество, на которые распространяется трудовая деятельность человека. Руссо - эгалитарист, он за равное, справедливое распределение частной собственности. Эти его мысли явно носят не только антифеодальный, но и антибуржуазный характер. Руссо отвергал еще не сложившийся строй, при котором формальное равенство уживалось с резкими имущественными контрастами и фактическим бесправием бедняков.

Собственность нарушила идиллию естественного состояния. Чтобы покончить со взаимной борьбой и нестабильностью, нужно было путем общественного договора создать гражданское общество или государство. Руссо продолжил традиции своих предшественников по теории общественного договора, но внес в нее одно принципиальное новшество. Руссо не считал, что общественный договор в равной степени отвечал интересам всех заключивших его людей.

В анархии, воцарившейся с появлением частной собственности, больше всех страдали и рисковали богатые. Они-то и сумели хитростью и обманом навязать большинству договор, который превращал бедных из противников богатых в их защитников, а правила, благоприятные для богатых, возводил в ранг закона. Основанные на равенстве нормы естественного права были попраны, ибо они противоречили интересам богатых. Большинство, введенное в заблуждение, согласилось организоваться под властью правительства и законов, с виду защищающих жизнь и собственность каждого, а на деле выгодных только имущим. «Таково, - пишет Руссо, - было или должно было быть происхождение общества и законов, которые связывали новыми путами слабых и придавали новые силы богатым, разрушая без возврата естественную свободу и устанавливая навсегда законы собственности и неравенства».

Я замечаю всякое неравенство в человеческом роде: одно, которое я назову естественным или физическим, так как оно установлено природой, состоит в различии возраста, здоровья, телесных сил и умственных или душевных качеств. Другое же может быть названо нравственным или политическим, так как оно зависит от своего рода договора и установлено или по крайней мере стало правомерным с согласия людей. Оно состоит в различных привилегиях, которыми одни пользуются к ущербу других, в том,например, что одни более бога ты, уважаемы и могущественны, чем другие, или даже заставляют их повиноваться себе.

Способность к совершенствованию, которая при содействии различных обстоятельств ведет к постепенному развитию всех остальных способностей. Она также присуща всему нашему роду, как и каждому индивидууму, тогда как животное по истечении нескольких месяцев будет тем, чем останется оно всю свою жизнь, а его вид через тысячу лет тем же, чем был в первом году этого тысячелетий.

Печально было бы, если бы пришлось признать, что эта своеобразная и почти безграничная способность является источником почти всех человеческих несчастий, что она, в союзе с временем, выводит в конце концов человека из того первобытного состояния, в котором он вел спокойную и невинную жизнь, что она способствуя в течении целого ряда веков расцвету его знаний и заблуждений, пороков и добродетелей, заставляет его сделаться тираном над самим собой и природой.

У всех народов мира умственное развитие находится в соответствии с теми потребностями, которые породила в них природа или заставили приобрести обстоятельства, и, следовательно, с теми страстями, которые побуждают их заботиться об удовлетворении этих потребностей.

Я отметил бы то обстоятельство, что северные народы опережают в общем южные в области промышленности, так как им труднее обойтись, и что, следовательно, природа, как бы стремясь установить известное равенство, наделила умы продуктивностью, которой отказала почве. Но если даже мы не станем прибегать к малонадежным свидетельствам истории, разве не ясно для всякого, что все как бы намеренно удаляет дикаря от искушения и средства выйти из того состояния, в котором он находится. Его воображение ничего ему не рисует, его сердце ничего не требует, все, что нужно для удовлетворения его скромных потребностей, у него под рукой, он нистолько далек от уровня знаний, обладать которыми необходимо, чтобы пожелать приобрести еще больше, что у него не может быть ни предусмотрительности, ни любознательности.

Не имея никакого нравственного общения между собой, не признавая за собой никаких обязанностей по отношению к себе подобным, люди не могли быть, по-видимому, в этом состоянии ни хорошими, ни дурными и не имели ни пороков, ни добродетелей, если только мы не будем, понимая эти слова в физическом смысле, называть пороками в индивидууме те качества, которые могут препятствовать его самосохранению, и добродетелями те, которые могут ему способствовать; но в таком случае наиболее добродетельным пришлось бы назвать того, кто менее других противиться внушениям природы.

После того как я доказал, что неравенство едва заметно в естественном состоянии и его влияние там почти ничтожно, мне остается показать, как возникает оно и растет в связи с последовательным развитием человеческого ума. После того как я доказал, что способность к совершенствованию, общественные добродетели и прочие духовные свойства, которыми был наделен человек в естественном состоянии, не могли развиваться сами собой, что они нуждались для этого в содействии множества внешних причин, которые могли и вовсе не возникнуть и без которых он навсегда остался бы в первобытном состоянии, мне предстоит дать обзор и выяснить значение различных случайностей, которые могли способствовать совершенствованию человеческого разума, способствую в то же время вырождению человечества, которые могли сделать человека существом злым, сделав его существом общежительным, и дойти от эпохи бесконечно далекой до той поры, когда человек и Вселенная стали такими, какими и мы их видим.

Первый кто напал на мысль, огородив участок земли, сказав: «Это мое» нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля никому!.Но весьма вероятно, что дела не могли уже тогда оставаться дольше в том положении, в каком они находились. Идея собственности, зависящая от многих идей предшествующих, которые могли возникнуть лишь постепенно, не внезапно сложилась в уме человека. Нужно было далеко уйти по пути прогресса, приобрести множество технических навыков и знаний, передавать и умножать их из века в век, чтобы приблизиться к этому последнему пределу естественного состояния.

Я проношусь стрелой через длинную вереницу веков, так как время идет рассказать мне нужно о многом, а движение прогресса вначале почти что неуловимо, и чем медленнее следовали друг за другом события, тем скорее можно описать их. Первые завоевания человека открыли ему наконец возможность делать успехи более быстрые. Чем больше просвещался ум, тем больше развивалась промышленность. Люди не располагались уже на ночлег под первым попавшимся деревом и не прятались в пещерах. У них появилось нечто вроде топоров. С помощью твердых и острых камней они, рубили деревья, копали землю и строили из древесных ветвей хижины, которые научились впоследствии обмазывать глиной или грязью. Это была эпоха первого переворота. Образовывались и обособились семьи: появились зачатки собственности, а вместе с этим уже возникли, быть может, столкновения и раздоры.

Пока люди довольствовались сельскими хижинами, шили себе одежды из звериных шкур с помощью древесных колючек или рыбьих костей, украшали себе перьями или раковинами, разрисовывали себе тело в различные цвета, улучшали или делали более красивыми свои луки и стрелы, выдавливали острыми камнями немудрящие рыбачьи лодки или выделывали с помощью тех же камней грубые музыкальные инструменты, словом, пока они выполняли лишь такие работы, которые были под силу одному, и разрабатывали лишь такие искусства,которые не требовали сотрудничества многих людей, они жили свободными, здоровыми, добрыми и счастливыми, насколько могли быть таковыми по своей природы, и продолжали наслаждаться всей прелестью независимых отношений. Но с той минуты, как человек стал нуждаться в помощи другого, с той минуты, как люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи, достаточный для двух, равенство исчезло, возникла собственность, стал неизбежен труд и обширные леса превратились в веселые нивы, которые нужно было поливать человеческим потом и на которых скоро взошли и расцвели вместе с посевами рабство и нищета.

Великий переворот этот произвело изобретение двух искусств: об работки металлов и земледелия. В глазах поэта золото и серебро, а в глазах философа железо и хлеб цивилизовали людей и погубили род человеческий. Все способности наши получили теперь полное развитие. Память и воображение напряженно работают, самолюбие всегда настороже, мышление стало деятельным, и ум почти достиг уже предела доступного ему совершенства. Все наши естественные способности исправно несут уже свою службу: положение и участь человека стали определяться не только на основании его богатства и той власти приносит пользу или вред другим, какой он располагает, но также на основании ума, красоты, силы, ловкости, заслуг или дарований, а так как только эти качества могли вызывать уважение, то нужно было иметь их или делать вид, что имеешь. Выгоднее было казаться не тем, чем был в действительности: быть и казаться это для того времени уже вещи различные, это различие вызывало появление ослепляющего высокомерия, обманчивой хитрости и пороков, составляющих их свиту. С другой стороны, из свободного и независимого, каким был человек первоначально, он превратился как бы в подвластного всей природе, особенно же ему подобным, рабом которых до некоторой степени он становится, даже становясь их господином. Если он богат, он нуждается в их услугах, если он беден, он нуждается в их помощи, и даже при среднем достатке он все равно не в состояние обойтись без них. Он должен поэтому постоянно заинтересовать их в своей судьбе, заставить их находить действительную или мнимую выгоду в том, чтобы содействовать его благополучию, а это делает его лукавым и изворотливым с одними, надменным и жестоким с другими и ставит его в необходимость обманывать тех, в ком нуждается, если он не может заставить их себя бояться и не находит выгодным у них заискивать. Ненасытное честолюбие, страсть увеличивать свое благосостояние, не столько ввиду истинных потребностей, сколько для того, чтобы стать выше других внушают всем людям низкую склонность вредить друг другу и тайную зависть, тем более опасную, что, желая вернее нанести удар, она часто прикрывается личиной благожелательности. Словом, конкуренция и соперничество, с одной стороны, а с другой стороны противоположность интересов и скрытое желание обогатиться за счет другого ближайшие последствия возникновения собственности, таковы неотлучные спутники нарождающегося неравенства.

Прежде чем изобретены были особые знаки, заменяющие всякие ценности, богатство могло состоять почти исключительно в землях и стадах скота, являвшихся единственными реальными благами, которыми могли владеть люди. Но когда поземельные владения, переходившие по наследству из рода в род настолько увеличились в размерах и числе, что покрыли собой всю землю и соприкасались между собой, то одни из них могли возрастать только за счет других. Те люди, которые остались ни при чем, благодаря тому что слабость или беспечность помешали им в свою очередь приобрести земельные участки, стали бедняками, ничего не потеряв, потому что не изменились когда все изменилось вокруг них, и принуждены были получать пропитание из рук богатых или же похищать его у них. Отсюда возникли мало-помалу, в зависимости от различий в характере тех и других, господство и рабство или насилия и грабежи. Богатые же со своей стороны, едва ознакомившись с удовольствием властвовать, стали скоро презирать всех остальных и, пользуясь прежними рабами для подчинения новых, только и помышляли, что о порабощении и угнетении своих соседей, подобно прожорливым волкам которые, раз отведав человеческого мяса, отвергают всякую другую пищу и желают пожирать только людей.

Таким образом, наиболее могущественные или наиболее бедствующие, основываясь на своей силе или на своих нуждах, стали приписывать себе своего рода право на имущество другого, равносильное в их глазах праву собственности, и за уничтожением равенства последовали жесточайшие смуты. Захваты богатых, разбои бедных, разнузданные страсти и тех и других, заглушая естественное сострадание и слабый еще голос справедливости, сделали людей скупыми, честолюбивыми и злыми. Началась бесконечная борьба между правом сильного и правом первого завладевшего, приводившая к постоянным столкновениям и убийствам. Возникающее общество стало театром ожесточеннейшей войны. Погрязший в преступлениях и пороках и впавший в отчаяние род человеческий не мог уже не вернуться назад, ни отказаться то сделанных им злосчастных приобретений; употребляя во зло свои способности, которые могли служить лучшим его украшением, он готовил себе в грядущем только стыд и позор и сам привел себя на край гибели.

Если мы проследим за прогрессом неравенства в связи с этими различными переворотами, то увидим, что возникновение законов и права собственности было начальным пунктом этого прогресса, установление магистратуры вторым, а третьим, и последним, изменение правомерной власти в основанную на произволе: так что различие между богатыми и бедными было узаконено первой эпохой, различие сильными и слабыми второй, а третьей различие между господином и рабом. Это последняя ступень неравенства, тот предел, к которому приводят все остальные, если только новые перевороты не уничтожат совершенно управления или не приблизят его к правомерному устройству.

Я попытался изложить историю происхождения и развития неравенства, возникновения политических обществ и злоупотреблений, которыми открывают они место, настолько все это может быть выведено из природы человека, при свете одного только разума и независимо то священных догм, дающих верховной власти санкцию божественного права. Из изложения этого видно, что неравенство, почти ничтожно в естественном состоянии, усиливается и растет в зависимости от развития наших способностей и успехов человеческого ума и становится наконец прочным и правомерным благодаря возникновению собственности и законов. Из него следует далее, что нравственное неравенство, узаконенное одним только положительным правом, противно праву естественному, поскольку оно не совпадает с неравенством физическим. Это различие достаточно ясно показывает, что должны мы думать о том виде неравенства, которое царит среди всех цивилизованных народов, так как естественное право, как бы мы его не определяли, очевидно, не может допустить, чтобы дитя властвовало над старцем, чтобы глупец руководил мудрецом и горсть людей утопала в роскоши, тогда как огромное большинство нуждается в самом необходимом.

Руссо Ж.Ж. О причинах неравенства // Антология мировой философии: В 4 т. М., 1970. Т. 2. С. 560-567.