Вообще-то - попытки гностиков прицепиться к заслугам эзотерических учений

Не самый худший бизнес-ход найденный людьми осознавшими отмирание

христианства...

Но вряд ли он даст серьезный эффект...

Гностики и эзотерики - это совсем разное. А то что некоторые эзотерики называют себя гностиками, используя то, что в переводе это познание, так любого первоклассника в таком случае можно назвать гностиком. Это от незнания.

Гностицизм как религия и философия

В настоящей работе мы намерены рассмотреть вопрос о том, чем в первую очередь является гностицизм II – III вв. – религией или философской спекуляцией, - и о том, какой путь проделал этот феномен в своём становлении – от философии к религии или, наоборот, от религии к философии.

Наука, занимающаяся изучением религии, выработала множество дефиниций этого сложного и многосоставного явления – от супранатуралистического априоризма до постмодернистских концептов, полагающих религию одним из видов public relations. Несомненно, что религия служит для удовлетворения религиозной потребности человека и потому своими основными элементами имеет религиозное сознание и религиозную деятельность. Иными словами, религиозный субъект здесь осуществляет связь с объектом через посредство культовой (теургической) деятельности. При этом религия выполняет ряд функций – мировоззренческую, компенсаторную, коммуникативную, регулятивную, легитимирующую и т.п.

Философия, способная выполнять те же функции, сама по себе не содержит культовой (и вообще религиозной) практики, необходимой для получения человеком религиозного опыта. В то же время философия в состоянии обосновать эту практику так же успешно, как и богословская система.

Философия поздней античности максимально приблизилась к религии, в то время как религиозные системы, в свою очередь, обнаружили для себя необходимость в неформальном (т.е. обязательно в той или иной мере философском) основании. Философы видели теперь свою высшую цель в теургической деятельности. Однако это ещё не означало, что религия философизируется. Ведь последняя должна удовлетворять потребностям самых широких человеческих масс, а требовать философского мышления от всего человечества по меньшей мере неправомерно. И тем не менее, в некоторые исторические периоды философские и богословские концепции, принимая на себя функцию vox populi (и, само собой, претендуя быть vox Dei), приобретали первостепенную важность для самых широких и необразованных слоёв общества. Вспомним, например, арианский спор, который едва не привёл к гражданской войне из-за буквы “йота”. Конечно же, неграмотные крестьяне и ремесленники не понимали, чем хорош или плох Никейский символ (как не понимало этого большинство западных епископов), однако “подобосущие” и “единосущие” стали символами характера религиозности для всего христианского населения Империи, а это уже очень серьёзно. Но, повторим ещё раз, дело не в “чистой” философии.

Всякая более или менее развитая религия есть обязательно религиозно-философская система, поскольку она должна функционировать на двух уровнях – концептуализированном и низовом. Первый позволяет формулировать внутренне непротиворечивую и стройную доктрину, способную, к тому же, противостоять своим оппонентам, а второй – привлечь максимальное число адептов, что и делает религию жизнеспособной и даёт ей возможность развивать экспансию. Этот концептуализированный уровень существования религии нуждается в философствовании. А вот философия вполне может обойтись и без религии. Однако, давая ответы на те же вопросы, что и религия, философия, как правило, сталкивается с этой последней, и тогда возникает т.н. “религиозная философия” - понятие терминологически не вполне ясное, но нам придётся им воспользоваться. Это уже не философия в чистом виде, поскольку, оставаясь в русле академической науки, религиозная философия в то же время принимает на себя в той или иной степени функции и ответственность, свойственные религии.

Если попытаться определить сущность гностицизма в нескольких словах, мы приходим к следующему определению: гностицизм – это рационализация мистического опыта. В то же время верным является и обратное утверждение: гностицизм – это мистифицированное переживание рационального построения. Эти два определения, которые по сути есть одно и то же, приводят нас к старой схеме “рациональное – иррациональное”, которая, помимо того, что всем надоела, ведёт нас в тупик. Если мы хотим добиться положительных результатов, мы должны отбросить и первый, и второй позитивизм (и любой третий тоже). Бунт против позитивизма за последние сто лет также стал традиционным и выработал собственное клише: научное – ненаучное. От этой схемы также следует отказаться. Когда мы произведём такую “редукцию”, мы оказываемся во власти новых схем – экзистенциалистских, структуралистских и т.п. Надо ли говорить, что эти схемы также должны быть отброшены?! Остаётся одно: выработать новый концепт, применимый к изучению гностицизма. В конце концов, только так и функционирует философия.

Гностицизм изначально развивался на христианской почве. Для этой религиозно-философской системы было необходимым учение о личностном Абсолюте. Гностическое учение может казаться весьма причудливым, в нём может не быть учений ни о Троице, ни даже о Христе, но тем не менее непременно обнаруживаются главные моменты, позволяющие говорить о существенно христианском характере концепции: метафизический монизм, этический дуализм, линеарная концепция космогонического и исторического процессов. Всё это можно сказать не только о христианстве, но и об иудаизме, однако существенной чертой иудаизма является не монотеизм (который вообще-то в истории религий не такая уж редкость), а Завет личностного Божества со своим народом.

Даже в тех немногих подлинно гностических системах, где нет учения о Христе, обнаруживаются названные нами черты христианства. Наиболее важным здесь представляется наличие линеарной концепции космогонического процесса, которая была принципиальным новшеством по сравнению со всей античной религиозной спекуляцией.

Христианство – монотеистическая религия, однако монотеизм здесь не столь последователен, как в иудаизме, и эта “непоследовательность” имеет принципиальный характер: Божество здесь дифференцировано в виде Троицы. Такая же дифференцированность, правда, на большее число ипостасей, присутствует и в гностицизме.

Таким образом, гностицизм от иудаизма отличается тем же, чем и христианство: своим платоническим учением о Божестве. Поскольку гностики были люди в большинстве своём хорошо образованные, это не могло не быть для них существенным.

Однако, поскольку мы говорим о гностицизме как явлении, существующем всецело на почве христианства, мы также должны отличать его от внешне сходных с ним явлений в самом христианстве. И это гораздо труднее. Дело в том, что гностицизм II в. был практически единственным (и вполне адекватным!) богословским выражением раннего христианства. Однако в то же время гностицизм оказался нетождествен христианству вообще. Почему? В наше время это вполне ясно – не потому, что наша наука обострила наше зрение, но потому, что само христианство впоследствии внятно выразило свои основные концепции. Иными словами, гностики оказались еретиками только post factum.

Прежде всего, конечно, христианское большинство было шокировано “бесконечными родословиями” гностических систем, которые резко отличались от простоты (даже – примитивности) раннего христианства. Но ведь у Маркиона, например, не было никаких “родословий”, а в нём сразу разглядели инакомыслящего. Что же в учении Маркиона отталкивало деятелей ранней церкви – антииудаизм или учение о двух богах? Антииудаизмом были заражены все павлинисты, и едва ли он мог выглядеть чем-то экзотическим или неправомерным. Но вот учение о двух богах – Высшем и Низшем – вносило слишком уж резкий субординационизм в учение о Божестве, который уже во II в., задолго до Никейского собора, мог вызывать неприятие. Но самое главное было в том резком этическом дуализме, который следовал из учения Маркиона и который приводил к ненавистничеству по отношению к тварному миру. Церковному христианству также не чужд этический дуализм, однако он существенно смягчён доктриной субстанциального богочеловечества Христа. Этого-то учения о субстанциальном богочеловечестве в гностицизме не было. Значит, дело всё-таки именно в расхождении гностиков с христианским большинством по вопросу о природе Христа. Христос был слишком человечески близок верующим, чтобы можно было признать докетизм гностиков. И наконец, церковные христиане попросту не нуждались в знании о тайнах бытия и божественной природы, тогда как для гностиков это было насущно необходимо.

Однако всего этого недостаточно. Этический дуализм присущ всей поздней античности. Недаром живший в IV в. Плотин стыдился своего тела. А что касается докетизма, то ведь он должен был импонировать верующим массам более, чем мысль о том, что Бога можно предать позорной смерти на кресте. Боги и полубоги являлись людям и жили среди них. Однако основателем новой мощной религии стал не интеллектуал Аполлоний Тианский, а простой человек Иисус. Религия не тождественна философии; философия лишь на время и лишь для интеллектуально развитых людей может занять место философии. Если человек смутно представляет себе объект своего религиозного чувства, то это – не вера, а суеверие. Система суеверий, опять-таки, не может заменить религию. Гностицизм был слишком высоколоб, он мог быть религией только для людей с хорошим философским образованием, а таких во все времена немного. Религия утверждается не в философских диспутах, а посредством обращения народных масс. А народным массам больше подходило примитивное христианство, нежели утончённые спекуляции гностиков.

Наконец, конфликт гностицизма с церковным христианством был конфликтом философии и богословия. И в этом нет ничего удивительного: религия нуждается в философии, но и постоянно входит с ней в противоречия. “Свободная стихия богословствования”, о которой говорил Л.П. Карсавин – вещь труднодостижимая и, уж конечно, не доставляющая устойчивости религии – скорей наоборот. Гностики заставили христианство в целом заговорит на языке философии, однако сами были отвергнуты церковным христианством.

И всё же во II – II вв. существовал “народный”, или “массовый” гностицизм, который тяготел к церковной обрядности и, по крайней мере, на первых порах, старался не отделять себя от христианской церкви. И это означает, что гностицизм (возможно, в несколько упрощённых и адаптированных к каждому конкретному региону) всё же удовлетворял религиозным потребностям весьма значительного числа людей. При этом, однако, хотя христианство в целом и декларировало ориентацию на царство Небесное, а не земное, гностицизм, как все элитарные религии, был сравнительно пассивен в своём распространении и потому проигрывал в конкурентной борьбе с “ортодоксальным” христианством.

У нас могут возникнуть трудности с отличением рассматриваемого феномена II – III вв. от сходных с ним явлений на христианской почве – особенно если наш взгляд сосредоточен на II – III вв. и не видит пока развитого христианского богословия. Но вот само церковное христианство этого времени прекрасно отличает от себя гностиков, и мы в большинстве случаев можем доверять ранним церковным писателям, когда они говорят о “еретиках”. У этих писателей, правда, нет отчётливой терминологии, и к их классификациям подходить надо с большой осторожностью, но вот чутьё на всякого рода инакомыслие у них превосходное. Впрочем, об этом мы будем подробно говорить в каждом конкретном случае.

При таком генетическом родстве гностицизма с церковным христианством в этом последнем не может не обнаруживаться множество элементов, сходных с гностицизмом. Наиболее ярким выражением здесь является “церковный гностицизм” Климента Александрийского и Оригена. И Климент, и Ориген – церковные писатели, у которых мы не найдём ни резкого антииудаизма, ни докетизма, ни учения о грехопадении Софии. Сходство их идей с гностическими объясняется, скорее всего, родственным способом мышления и образованием.

Итак, относительно связи гностицизма и христианства можно сказать следующее. Для гностицизма очень важной является концепция линейного развития мирового и исторического процесса, которой античное мышление дохристианской эпохи не знало. Во всех гностических системах обнаруживается учение о личностном абсолюте, которого опять-таки не было в языческих религиях и философской интуиции эллинства. Эти две главные черты позволяют утверждать, что гностицизм – явление, развивающееся на почве христианской богословской и философской спекуляции. В то же время гностицизм отличен от церковного христианства и имеет собственные отчётливо выраженные черты.

В начале ХХ в. гностицизм признали явлением синкретического характера, возникшим по меньшей мере за несколько десятилетий до н. э. (Буссе, Группэ, Рейтценштейн, Вендланд, Келер и др.). К примеру, Ж. Маттер считал, гностицизм ничего другого не делает, как только резюмирует из других религиозно-философских систем самое важное. Гнозис, говорил он, пришёл восполнить через свои системы то, чем манкировали они, и реформировать доктрины и учреждения язычества.

Безусловно, гностицизм имеет синкретический характер. Однако синкретизм не означает механического смешения разнородных элементов: религия может функционировать только как нечто цельное, а не как лоскутное одеяло. (Само христианство тоже можно охарактеризовать как синкретическую религию.) Все разнородные элементы не только были сплавлены в гностицизме воедино, но были прочитаны (или “вчитаны”) в гностическом контексте совершенно по-новому и, по существу, перестали быть тем, чем были первоначально. Характеристика гностицизма как синкретического учения ничего не добавляет к его пониманию.

Всё вышесказанное верно представляет феномен гностицизма только с одной стороны – внешней. Между тем для этого учения намного важнее его “внутренняя” сторона – мироощущение гностика. Сами гностики чётко различали “видение в мире” от “видения в духе”. Первое представляет собой традиционный и весьма обыденный дуалистический взгляд на мир, разделяющий всё на субъект и объект, “я” и “не-я”. Такое “видение в мире” лежит в основании всякой религии и является её необходимым условием. Напомним: живая и действующая религия предполагает субъект религиозного опыта и чувства и их объект, т. е., попросту говоря, верующего и Божество. Однако гностическое “видение в духе” снимает эту субъект-объектную дуальность в двух аспектах, о которых мы теперь поговорим.

Во-первых, самый познавательный процесс (который здесь представляется центральным для всей доктрины моментом), согласно гностикам, снимает субъект-объектное разделение мира; познающий сливается с познаваемым, и они становятся неразличимы. Гностик отождествляет себя с каждым познаваемым предметом, и таким образом происходит “искупление” этого предмета: косный материальный мир, до этого пребывавший в плену неведения и потому, в сущности, лишённый “подлинного” бытия, теперь “выкуплен” познающим, введён в сферу разумности-познаваемости-качественности, т. е., в конце конов, божественности. Во-вторых, сам гностик “единосущен” Божеству, имеет ту же природу, что и Бог. Иными словами, гностик – это и есть Бог на определённой ступени его качествования. А раз так, то не может быть никаких религиозных субъекта и объекта: не станет ведь нормальный человек молиться самому себе! Вместе с тем источник спасения гностик усматривает в себе самом, а потому сам для себя становится единственным объектом упования на спасение, но такое чувство, сколь бы экзистенциально напряжённым оно не было, едва ли можно назвать религиозным. Повторим: в гностицизме исчезает всякое различие между спасаемым и спасающим.

Такой подход по силам далеко не всякой личности; большинству людей необходимо опираться на всемогущество Божества, искать у него помощи и “прощения”. Принять на себя ответственность за всё зло мира и в одиночку взяться за его преодоление может только весьма незаурядный человек. Поэтому гностик Валентин учил, что гностическое “спасение” доступно не всем, а только “духовным” людям, т. е. тем, которые субстанциально единосущны Абсолюту; остальные же – “душевные” и “плотские” – спасения не достигнут.

Кроме того, снятие субъект-объектного различения, о котором мы привыкли думать, что именно оно делает человека личностью и свидетельствует о появлении у него сознания, может быть понятно лишь после соответствующей подготовки. Прежде всего, для этого необходимы изрядное образование и (или) интенсивный мистический опыт, безразлично какой – аскетический, либертинистичсеский, наркотический и т.п. Этому способствует любая дезориентация чувств и сознания. Поэтому в гностических общинах могли сосуществовать крайний аскетизм (шокировавший даже сурового монтаниста Тертуллиана) с крайними же степенями распущенности; и то, и другое пугало писателей-ересиологов, поскольку они интуитивно чувствовали в любом случае чуждость формализованности христианской доктрины. (В этом отношении как раз и можно считать гностицизм тем модусом в христианстве, где возобладала “свободная стихия богословствования”.) Гностиками становились городские интеллигенты и деклассированные (т.е. социально и психологически дезориентированные) сельские жители. Этим последним философию заменял мистический опыт, получаемый под руководством искусных наставников, и занятия магией.

В свете всего вышесказанного мы можем ответить на вопрос о том, является ли гностицизм II – III вв. религией, вполне отрицательно. Это даже не квазирелигиозная система, а, скорее, некая традиция психической культуры, успешно выполнявшая функции религии. Таков же, например, буддизм тхеравады. Однако психическая традиция – это также и не философия, хотя, конечно же, с философией здесь больше общего, чем с религией. В основании психической традиции всегда лежит философская система, и гностицизм в этом отношении – не исключение.

Уже в XIX в. начались споры о том, проделал ли гностицизм путь от религии к философии или наоборот. А. Гарнак определял этот феномен как “острейшую эллинизацию христианства” . В противоположность ему Ж. Киспель утверждает, что “гностицизм есть христианизация греческой философии и восточного мистицизма на основе евангелия” . Второе утверждение, пожалуй, ближе к истине. Вспомним хотя бы, что представляло собой христианство ко II в.: при своей широкой популярности в доктринальном отношении это была довольно примитивная полу-иудаистическая секта, богословский потенциал которой как раз и начал проявляться в споре с гностиками. Что же касается гностических систем того времени, они показывают высокий интеллектуальный и культурный уровень своих главных деятелей. Этих людей, получивших хорошее “греческое” образование, привлекало в христианстве его учение о персонифицированном Абсолюте, чего экзистенциально недоставало многим платоникам и стоикам. Вместе с тем нельзя считать однозначно неверным определение А. Гарнака: христианство, порвавшее ко II в. с иудаизмом, искало точку опоры в греческой образованности и потому, действительно, активно эллинизировалось. Эта свободная эллинизация как раз и привела многих христиан к гностическим учениям, которые, собственно, были первым философски состоятельным выражением христианской доктрины.

Литература:

Harnack A. Lehrbuch der Dogmengeschichte. T. I. 5. – Tubingen, 1931.

Quispel G. Vallentinian Gnosis and Apocryphon of John // The Rediscovery of Gnosticism. Vol. I. The School of Valentinus. – Leiden, 1980.

ГНОСТИЦИЗМ – термин, введенный в 17 в. кембриджским платоником Г.Мором как производное от γνωστικός (знающий) для обозначения некоторых раннехристианских ересей. Этим термином новоевропейская наука обозначает комплекс религиозных течений первых веков н.э., в которых особую роль играла категория гносиса (γνω̄σις) – открытого спасителем (или спасителями) и сохраняемого эзотерической традицией тайного знания о Боге, мире и подлинной духовной природе человека; обладание подобным знанием (удостоиться которого могли лишь избранные) открывало путь к спасению. До конца 18 в. гностические учения были известны только из сочинений ересеологов – христианских авторов, занимавшихся систематическим опровержением ересей, и из антигностического трактата Плотина (II, 9). Наибольшее значение имеют сведения Климента Александрийского , Иринея Лионского , Ипполита Римского , а также Тертуллиана , Епифания Кипрского, Феодорита Кирского и др. В 18–19 вв. в Египте было обнаружено несколько гностических сочинений в коптском переводе («Пистис София», «Книги Иету», «Мудрость Иисуса Христа»). В 1945 в Египте близ местечка Наг-Хаммади (древний Хенобоскион) была найдена гностическая библиотека, включающая 52 сочинения в переводе на коптский язык – они относятся к различным гностическим течениям (среди них – «Евангелие Фомы», «Евангелие Филиппа», «Евангелие Истины», «Толкование о душе», «Трехчастный трактат» и др.).

Генезис гностических идей, происхождение гностических сект, их взаимоотношения с церковным христианством, иудаизмом, различными языческими культами – проблемы, до сих пор не имеющие окончательного решения. В гностицизме видели результат «острой эллинизации христианства» (А.Гарнак), т.е. влияние греческой философии и мифологии, «ориентализацию» христианства (школа истории религии), особую религию, выступавшую основным соперником христианства во 2 в. (Г.Йонас и др.) и т.д. Христианские авторы считали гностиков еретиками-христианами, однако ряд гностических текстов из Наг-Хаммади не обнаруживает никаких следов христианского влияния. Вместе с тем все известные нам гностические учения относятся ко времени после рождения христианства, с которым так или иначе связано большинство из них, и большая часть сохранившихся гностических текстов в той или иной степени является интерпретацией христианского или еврейского Писания. Общим свойством гностических учений является их синкретический характер.

Расцвет гностических систем приходится на 2 в. Известны различные гностические секты: офиты, барбелогностики, карпократиане и др. Известны и многие имена учителей, творцов систем: Симон Маг («отец всех ересей»), Маркион , Феодот, Марк, Менандр, Саторнил, Карпократ, Валентин , Василид и др. Многие гностические учения восходят к схеме, которую можно назвать архетипическим прамифом гностиков, лежащим в основе разнообразных гностических тео- и космогоний. Особенно ярко он изложен в «Апокрифе Иоанна», созданном, возможно, в школе Валентина и входящем в собрание Наг-Хаммади. В этом мифологическом повествовании (а таково большинство гностических текстов) содержатся ответы на важнейшие вопросы, волновавшие гностиков: «Кем мы были? Кем стали? Где мы были? Куда заброшены? Куда стремимся? Как освобождаемся? Что такое рождение? Что возрождение?» (Климент Александрийский . «Извлечения из Феодота», 78, 2).

В ответах на эти вопросы проявляется отрицательное отношение гностиков к существующему миру и его демиургу (обычно он отождествляется с Богом Ветхого Завета), которому противопоставлен истинный Бог и Отец, Непознаваемый Бог. Этот Бог порождает Плерому – полноту духовности, состоящую из соединенных попарно эонов (духовных сущностей), образующих иерархию. Последний из эонов, имеющий женскую природу (в разных текстах он именуется Пистис София, София Ахамот или София Пруникос), впадает в грех гордыни и желает уподобиться Богу-творцу. София порождает нелепое и уродливое существо и, ужаснувшись его облику, «выталкивает» своего отпрыска за пределы Плеромы. Сыну Софии (во многих текстах именуемому Иалдабаофом) присуще незнание (ἀγνωσία) – начало, противоположное гносису; он воображает себя единственным Богом и приступает к творению мира, столь же несовершенного, как и он сам. Этим миром демиург правит вместе с архонтами («правителями»), которых он сотворил. Но в сотворение человека вмешиваются силы Плеромы, и Первочеловек (Адам) получает частицу подлинной Божественной субстанции, которая от него переходит к потомству. Человек поэтому является чужеземцем в этом мире; он испытывает непереносимые мучения от пребывания в нем. Подлинная родина человека не мир, а Плерома, для которой он должен быть спасен. Оригинальным вариантом гностического прамифа является учение Валентина. В учении Василида разрабатывается монистический вариант гностицизма.

Понятие гносиса, понимаемого как истинное богопознание, занимает значительное место в учениях таких христианских богословов, как Климент Александрийский , Ориген , Евагрий Понтийский и др. В то же время гносис – важнейшее понятие в таких типологически близких гностицизму религиозных движениях, как герметизм и религия мандеев.

Гностицизм как религиозно-философское течение исчезает к 5 в., но его идеи легли в основу манихейства (возникшего в 3 в.) и многих средневековых ересей (павликиане, богомилы, катары ). Гностические мотивы встречаются и в ряде разнообразных религиозно-философских учений Нового времени (розенкрейцерство, теософия, антропософия, софиология и т.д.).

Источники:

1. Haardt R. Die Gnosis: Wesen und Zeugnisse. Salzburg, 1967;

2. Koptish-gnostische Schriften, Bd 1, 4 Aufl. В., 1981;

3. The Nag Hammadi Library in English, 4 ed. Leiden – N. Y. – Köln, 1996;

4. Апокрифы древних христиан: исследования, тексты, комментарии. М., 1989;

5. Пистис София (41–62), пер. М.К.Трофимовой. – В кн.: Знание за пределами науки: мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях 1–14 веков. М., 1996, с. 37–47.

Литература:

1. Поснов М.Э. Гностицизм второго века и победа христианской религии над ним. К., 1917;

2. Ионас Г. Гностицизм. СПб., 1998;

3. Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма (Наг-Хаммади, II, соч. 2, 3, 6, 7). М., 1979;

4. Сидоров А.И. Проблема гностицизма и синкретизм позднеантичной культуры в историографии. – В кн.: Актуальные проблемы классической филологии, вып. 1. М., 1982, с. 91–148;

5. Шабуров Н.В. Человек и мир в гностических учениях. – В кн.: Эллинистическая философия: современные проблемы и дискуссии. М., 1986, с. 84–103;

6. Хосроев А.Л. Из истории раннего христианства в Египте: на материале коптской библиотеки из Наг-Хаммади. М., 1997;

7. Bousset W. Hauptprobleme der Gnosis. Gött., 1907;

8. Leisegang H. Die Gnosis. Lpz., 1924;

9. Quispel G. Gnosis als Weltreligion. Ζ., 1951;

10. Grant R.M. Gnosticism and Early Christianity. Ν. Υ., 1966;

11. Gnosis und Gnostizismus, hrsg. К.Rudolph. Darmstadt, 1975;

12. Puech H.-C. Enquête de la Gnose, I–II. P., 1978;

13. Petrement S. Le Dieu séparé: Les origines du gnosticisme. P., 1984;

14. Rudolph K. Die Gnosis: Wesen und Geschichte einer spätantiken Religion, 3 Aufl. Gött., 1990;

15. Filoramo G. Lʼattesa della fine: Storia della gnosi. Bari, 1990;

16. Couliano J.P. Les gnoses dualistes dʼOccident. P., 1990.

Разновидностью религиозной философии первых веков новой эры стал гностицизм . Его расцвет приходится на середину II в. Первоначально гностики претендовали на то, чтобы подвести философско-теологическую базу под формировавшееся в эту эпоху христианское вероучение. Некоторые из них принимали непосредственное участие в составлении «Посланий апостола Павла» и Евангелий.

Религиозно-философское течение гностицизма зародилось на востоке Римской империи. Оно лишь отчасти было связано с иудейской религиозной мыслью, большая же часть его содержания была почерпнута из , иранских, египетских и других ближневосточных религиозно-мифологических представлений. Религиозно–мифологический синкретизм, интенсивно развивавшийся с начала эпохи эллинизма, получал в гностицизме свое «теоретическое» осмысление.

Для религиозно-философского развития поздней античности весьма характерно само наименование этого направления, происходящее от греческого слова gnosis , т. е. знание . В религиозных кругах, чьё влияние всё более возрастало, знание стало означать не изучение реального мира и человека посредством науки и эмпирических доказательств, а толкование различных систем и образов ближневосточных религий и античных мифологических представлений.

Методом такого осмысления стало у гностиков, как и у , аллегорическое, символическое истолкование мифов . Еще более широко, чем Филон, гностики прибегали при этом к помощи понятий греческой идеалистической философии, черпая их главным образом из платоновско-пифагорейского круга идей. Вульгаризируя эти идеи, гностики в своем учении стремились сочетать их с положениями и образами (отчасти и греко-римской) религиозно-мифологической мысли . Они были убеждены в том, что получающиеся при этом системы представляют собой «знание», далеко возвышающееся над простой и наивной верой подавляющего большинства, которое не задумывается над содержанием религиозно-мифологических верований и понимает его буквально. В действительности же гностические системы представляли собой фантастический конгломерат отдельных идеалистических понятий и положений , вырванных из философского контекста платонизма, пифагореизма или стоицизма и приспособленных кое-как к религиозно-мифологическим верованиям.

Эта особенность гностицизма отразила общую идеологическую атмосферу, господствовавшую в рассматриваемую эпоху и охарактеризованную в следующих словах Энгельса: «Это было время, когда даже в Риме и Греции, а еще гораздо более в Малой Азии, Сирии и Египте абсолютно некритическая смесь грубейших суеверий самых различных народов безоговорочно принималась на веру и дополнялась благочестивым обманом и прямым шарлатанством; время, когда первостепенную роль играли чудеса, экстазы, видения, заклинания духов, прорицания будущего, алхимия, каббала и прочая мистическая колдовская чепуха» . К числу суеверий, перечисленных Энгельсом, следует добавить также вавилонскую по своему происхождению астрологию, которая в гностических построениях играла примерно ту же роль, какую физика играла в аристотелевской первой философии (метафизике).

Одной из основных черт, характерных для гностицизма, является дуалистическое понимание мира, в особенности социального . Подобное миропонимание восходит к иранскому зороастризму и к некоторым учениям греческой религиозно-философской мысли. Согласно гностическим системам, борьба света и тьмы, добра и зла представляет собой космическое, природное явление. Она выступает в качестве борьбы материи, являющейся главной носительницей злого начала, и духа, воплощающего все светлое и доброе в человеческом и природном мире. Эти религиозно-дуалистические представления обосновывали аскетические воззрения и аскетическую практику гностических общин. Как и большая часть религиозных и религиозно-философских направлений рассматриваемой эпохи, гностики стремились к преобладанию духа над плотью , освобождению человека от греховных вожделений, обосновывая такие аскетические стремления теоретически.

Виднейшим представителем гностицизма был Валентин (ум. ок. 161), происходивший из Египта, но в середине II в. живший в Риме и имевший успех в возникшей там христианской общине. Воззрения Валентина известны нам по изложению их одним из ранних христианских писателей Иринеем Лионским, который в конце того же столетия написал сочинение «Обличение и опровержение [учения], ложно именующего себя знанием». Согласно этому источнику, Валентин учил, что последней основой бытия является некая таинственная и непознаваемая «полнота» (pleroma) , лишенная всякого различения и оформления. Из нее рождаются тридцать эонов (греч. aion - «век», затем«возраст», «поколение», «жизнь»), представляющих собой творческие мировые силы и одновременно абстрактно-мифологические существа. По сообщению Иринея, Валентин и его последователи учили, что «в невидимых и неименуемых высотах сперва существовал какой-то совершенный эон, который называют первоначальным, первоотцом, глубинным... вот первая и родоначальная пифагорейская четверица, которую они называют корнем всего: именно – глубинный и молчание, потом ум и истина»; «сперва первоотец совокупился со своей мыслью, а единородный, т. е. ум, с истиной, слово с жизнью и человек с церковью» .

Аналогичным образом рисует нам Ириней и воззрения другого виднейшего гностика этого века , Василида , происходившего из Сирии и жившего в Антиохии, Александрии, Иране. Согласно этому источнику, Василид учил, что «сначала от нерожденного отца родился Нус, а от него родился Логос, затем от Логоса – Суждение, а от Суждения – Мудрость и Сила, а от Силы и Мудрости родились доблести, начала и ангелы, которых он называет первыми, и ими создано первое небо. Затем от них путем эманации образовались другие, которые создали другое небо, подобное первому» . Аналогичным образом возникли третье и четвертое небо, «затем подобным же образом созданы все новые и новые начала и ангелы и 365 небес; поэтому и год имеет такое число дней, соответственно числу небес» .

Приведённые выше отрывки помогают определить основной метод гностицизма , суть которого – персонификация абстрактно-философских понятий, отождествлённых с мифологическими существами . Гностицизм представляет собой отражение вульгаризированных идеалистических понятий поздней античности в религиозно-мифологических представлениях.

Несмотря на всю фантастичность гностических философско-теологических представлений, им присуща одна черта, поднимающая их над ветхозаветным учением о творении мира и человека богом в течение нескольких дней. Согласно воззрениям Валентина, Василида и других гностиков, «полнота», которая иногда истолковывается как великий мир, или Вселенная, существует искони, не имеет начала и порождает целый ряд эонов . Отсюда враждебность гностиков иудейскому Ветхому завету и попытки некоторых из них (например, Маркиона, одного из вероятных авторов «Посланий апостола Павла» и Евангелий) игнорировать этот документ при разработке мифов и догматов христианского вероучения.

Как уже отмечалось, гностическая картина мира и человека основывалась на резко дуалистических представлениях, согласно которым в мире действуют два взаимоисключающих начала . Первое восходит к сугубо духовным, «пневматическим» стремлениям человека, второе же – к его низменным, плотским стремлениям. Эта двойственность человеческих стремлений отражает раздвоенность в высшем мире эонов. Духовное начало возглавляется высшим эоном, отождествляемым с Христом , который, будучи свидетелем и участником первоначального происхождения мира, становится потом хранителем и спасителем человеческого рода. Противоположный ему эон, носитель телесного и греховного начала, называется гностиками по-платоновски демиургом . Именно этот низший бог является творцом видимого телесного мира, который создан им благодаря использованию материи, и притом так, что демиург как бы и не знает того, что он сам же творит. Существенно, что упомянутый выше Маркион отождествлял демиурга с ветхозаветным Яхве, подчеркивая национальную узость, злобность и ограниченность этого верховного иудейского бога. Понятно, что мир, созданный им, не может быть совершенным миром. Эти представления отражали начавшийся процесс разделения между формирующимся христианством как межнациональной религией и иудаизмом – религией только одного еврейского народа.

Социальная сущность гностицизма не однозначна . У некоторых из авторов мы встречаемся с идеей социального равенства , т. е. с одной из основных идей христианства как идеологии низов общества. Однако учение о равенстве всех людей перед богом не было определяющим социальным учением, характерным для всех гностиков. Скорее можно утверждать, что как в интеллектуальном, так и в социальном смысле гностицизм выражал аристократические тенденции раннего христианства . Об этом в особенности свидетельствует та классификация человеческого рода, какую мы находим у Валентина. Он учил, что все человечество распадается на три разновидности . Первую из них составляют «плотские» люди (sarkikoi, hulikoi, somatikoi). Это язычники, привязанные к своим страстям и низменным побуждениям, не способные подняться над ними и осужденные на гибель. Вторая состоит из «душевных» людей (psuhikoi, психики) и включает большинство иудеев и христиан, которые уже встали на путь раскаяния, диктуемый совестью, а тем самым и на путь спасения.

Но даже от них принципиально отличаются те немногие избранные, которых Валентин называет «духовными» людьми (pnevmatikoi, «пневматики»). Это и есть, собственно, гностики, способные к непосредственному общению и познанию подлинного бога . Их вера не столь примитивна, как у «психиков», большинства христиан, и представляет собой подлинное знание, которое непосредственно внушено богом. Поэтому только свои теологические системы гностики считали единственно правильными, не подлежащими никакому контролю. Только пневматики могут действительно рассчитывать на спасение. Некоторые авторы видят в этом гностическом превознесении «духовных» людей первое проявление идеологии клира, формировавшегося в недрах ранних христианских общин, клира, уже противопоставлявшегося подавляющему большинству рядовых их членов.

Как показывает цитированная выше книга Иринея, епископа Лионского, уже к концу II столетия формировавшаяся официальная церковь стала вести борьбу с гностицизмом и отвергла его . Это произошло прежде всего потому, что гностицизм представлял собой слишком сложное учение, мало или даже совершенно недоступное подавляющему большинству верующих. То, что в Священном писании христиан подавалось как факт, который нужно было понимать буквально, «не мудрствуя лукаво», гностики превращали в аллегорию и символ, открывая тем самым путь к ереси.

Совершенно неприемлем был для христианской церкви отказ многих гностиков от Ветхого завета в пользу туманной псевдофилософской . При всей своей непонятности для философского сознания, творение мира ветхозаветным богом в течение нескольких дней давало рядовым верующим наиболее доступное мировоззрение. Вот почему Ветхий завет, вопреки желаниям многих гностиков, стал незыблемой основой христианской религиозности, несмотря на антииудейскую направленность Нового завета. Гностицизм не был приемлем для христианской церкви и потому, что в иерархии эонов она справедливо усматривала пережиток языческой, политеистической мифологии . Наконец, крайний дуализм гностицизма, заключающийся в полной независимости материи от бога, ограничивал божественное всемогущество и тем самым подрывал монотеистическую идею .

Тем не менее, гностицизм отнюдь не исчез бесследно после своего официального поражения. О его влиянии на христианство свидетельствуют не только некоторые места из «Посланий апостола Павла» и цитированное выше начало «Евангелия от Иоанна», но и некоторые положения догматики христианства.

Использованная литература:

1. Соколов В. В. Средневековая философия: Учеб. пособие для филос. фак. и отделений ун-тов. — М.: Высш. школа, 1979. — 448 с.

Именем гностиков в первые века христианства называли по преимуществу тех религиозных философов, которые, по обычаю восточных религиозных мудрецов и греческих философов (в особенности греческих язычников, посвященных в таинства) различали веру от знания (Gnosis), обыкновенные верования, излагаемые для всех, – от высшего познания религиозных тайн, доступного лишь немногим посвященным или одаренным высокой силой ума . Гностицизм делился на разные секты, смотря по тому, какие идеи преобладали у тех или иных его учителей: восточные теософические или греческие философские. Большее влияние в гностицизме имели восточные фантастические представления. Гносис, «знание» высшей религиозной истины, имел во всех своих видах окраску политеистической мифологии , родственной язычеству.

Ни одна из гностических сект не доходила до единобожия в точном смысле слова, до понятия о едином боге, создавшем все по своей свободной воле и непосредственно, неограниченно правящей вселенной. Бог гностиков существо сокровенное и, собственно говоря, чуждое миру; до сознания о себе он достигает только посредством возникновения множества существа, истекающих из него (его эманаций). Эти существа делятся на множество степеней по градациям своего участия в божественной природе. Видимый мир, по учению гностицизма, не создан свободной волей этого бога; его создал из мертвой злой материи Демиург («Строитель мира»), божественное существо, подчиненное высочайшему богу. Человек тоже создан Демиургом. Над ним властвует слепая судьба, на его жизнь имеют влияние разные существа, владычествующие над пространством между землею и небом. Согласно гностическим теориям, человек не имеет свободной воли, потому он, собственно говоря, не грешит и не ответствен за свои поступки.

«Евангелие Иуды». Памятник литературы гностиков на коптском (древнеегипетском) языке. Рубеж III-IV веков

Материя у гностиков – источник зла; пока человек находится под влиянием материи, он остается в узах зла, он не спасен. Спасение совершается тем, что существа светлого царства (эоны ) освобождают человека от материи, переносят его в царство света. Одно из таких существ, по учению гностицизма, – Христос. Он один из высших эонов, явившийся на земле для того, чтобы воспринять вселенную в полноту божественной жизни и превратить великое распадение, владычествующее во вселенной. Таким образом, Христос в гностицизме – существо мифическое и аллегорическое. Его человеческая природа, его страдание и смерть утрачивали в гностицизме то значение, какое имеют в христианстве.

Люди должны освобождаться от владычества тела аскетическим подвижничеством, окончательное освобождение от него дает им смерть. Сделавшись после смерти духовными существами, подобными ангелам, они входят с торжеством в царство света. Гностицизм не придавал большого значения ни церковным таинствам, ни священному писанию. На церковную веру он не нападал, находя, что она необходима для массы народа, неспособной понять духовной истины, но свое учение ставил гораздо выше этой веры.

Нравственное учение и образ жизни гностиков колебались между противоположными крайностями. Некоторые секты возлагали на себя строгое подвижничество, доходившее нередко до самоистязаний и добровольного предания себя на мученичество. Другие секты учили, что человеку, дух которого освободился от рабства материи, дозволительно все, освобождали себя от соблюдения всяких законов нравственности, предавались всяким излишествам чувственных наслаждений. Но при всех своих недостатках, главным из которых было стремление поставить узкую группу «просветлённых» вождей над тёмным «стадом» обычных верующих – гностицизм имел очень сильное влияние на ход религиозной жизни тех времен. Он был попыткой сближения веры с наукою; но это сближение он производил фантастически, часто прибегая к явному обману, и, не имея реальных основ, пал.

Гностицизм, дробился на множество систем. В большей части из них коренной идеей было персидское представление (см. зороастризм, манихейство) о царстве света и царстве тьмы, в которых живут духовные существа, – в одной добрые, в другой – злые, ведущие между собою борьбу за владычество над видимым миром и над человеком. Так, например, в царствование Адриана гностик Сатурнин Антиохийский учил, что духи семи планет создали видимый мир и человека из материи, принадлежащей царству сатаны. Дух света из сострадания послал в видимый мир искру божественной жизни, но она не могли одолеть злых сил, пока наконец не явился Христос, облечённый призраком тела и не спас человечество, дав ему гносис и закон. Закон повелевает воздерживаться от всего, чем человек подчиняется материи. Поэтому сам Сатурнин воздерживался от брака, а многие из его последователей и от употребления мяса в пищу.

История философии. Античная и средневековая философия Татаркевич Владислав

Гностики

Гностики

Гностицизм был одной из первых попыток, направленных на то, чтобы преобразовать христианскую веру и знание и построить на ее основе мировоззрение. В любом случае, это не было делом христиан, а представляло собой результат чужих усилий, механически приспособленных к христианству. Гностицизм являлся синкретической доктриной, которая стремилась в себе соединить идеи Востока и Запада. Он оперировал чувствами в большей степени, чем разумом, и преобразовывал веру не столько в знание, сколько в мифологию и теософию. В течение нескольких веков своего существования он принимал различные виды и разновидности, развивался сначала на Востоке, главным образом в Сирии, расцвета же достиг в середине II - начале III в.

Источники. Гностицизм был старше христианства. Впоследствии он объединился с ним, выступив в связи с еврейской и варварской религиями; в годы, близкие к рождению Христа, он уже имел сторонников в Сирии и даже в Египте. Но дохристианский гностицизм охватывал в то время только небольшие, незначительные секты, а исторический вес он получил уже как христианская доктрина, имеющая значительную силу и содержащая разнообразные идеи.

К учению Христа гностицизм был приспособлен поверхностно. В нем преобладали вавилонские, египетские, сирийские, еврейские начала; не научные начала, а религиозные. Сначала он выступил как вид мистического культа, и только впоследствии среди гностиков пробудились теоретические устремления. Тогда к его религиозному содержанию присоединились определенные философские идеи, почерпнутые главным образом из эллинистических и александрийских философских систем, и прежде всего схема постепенной эволюции от Бога к материи, присущая градуалистическим (эволюционным) философским системам.

Представители. Гностики не составляли единой школы, напротив, они создавали отдельные общины и доктрины разнообразных оттенков. Наиболее известны Сатурнил из Антиохии, живший во времена Адриана и представлявший иудаистскую разновидность гностицизма; Василид Сириец, который преподавал в Александрии в 120–140 гг. и у которого преобладали, в свою очередь, варварские элементы, хотя он и выступал как христианский философ; Валентин Египтянин, учивший в 135–165 гг. в Александрии и Риме, создатель наиболее развитой и наиболее философской гностической системы, наиболее близкий по своим взглядам к эллинистическим философам. Валентин имел наиболее многочисленную школу. Одним из последних гностиков был Вардесан Сириец (153–222 гг.).

Основные гностические произведения погибли; сохранились только поздние работы, например анонимная работа, известная под названием «Pistis Sofia». Наиболее значительными источниками являются полемические работы противников, апологетов христианства.

Взгляды. 1. Система еонов. Разнообразные виды гностицизма имели, однако, общие идеи, прежде всего убеждение в двойственности духа и материи. Дух и материя были двумя крайними выражениями бытия, для которых гностицизм искал связь с помощью введения опосредующих звеньев. С этой точки зрения гностицизм не отличался от большинства философских систем того времени; он отличался только тем, что абстрактную схему философов он соединял с мифологической теологией и космологией, трактуя звенья философской системы не столько как виды бытия, сколько как божественные индивидуальности. Вовторых, его особенностью было то, что эту схему он понимал исторически, как историческую схему. Историю он представлял себе как очередное противостояние и борьбу космических сил, которые персонифицированы в божествах и духах. Свою принадлежность к христианству он обозначал тем, что переходным моментом истории считал приход в мир Христа.

Эти космические силы, поочередно возникая, соответствовали александрийским гипостазам, но, мифологически персонифицированные гностиками, назывались ими еонами (вечностью). Складывались различные системы еонов; наиболее распространенная из этих систем допускала, что существует семь духов, наполовину добрых, наполовину демонических, которые творят мир. Эти гностические еоны произошли из вавилонской религии, где были богами семь планет; того, кого помещали во главе, гностики отождествляли как бы с Творцом в трактовке Ветхого Завета. Эти духи составляли, в любом случае, только низшие звенья в иерархии еонов, над ними стояла их «Мать», которая носила черты восточных божеств, особенно Астарты. Выше ее находился «Отец» всего, непознаваемый и неназываемый Бог; он был уже лишен каких-либо черт национальных религий, был, скорее, результатом философского мышления, которое было заимствовано в Греции и вызвано потребностью введения, кроме локальных религий всеобщего Божества. Кроме этого, гностики принимали еще «полноту» еонов, которые были различными в различных гностических школах. Они часто носили абстрактные названия, такие как разум и истина, логос и жизнь, начинались обычно парами и временами, по египетским и вавилонским теогоническим традициям, они составляли тройки, четверки и шестерки. Это все относится к истории религиозного сектантства и не имеет отношения к истории философской мысли; но еоны заслуживают внимания как мифологический аналог абстрактных философских систем, построенных по той же принципиальной схеме.

2. Дуалистический взгляд на мир. Теология гностиков, которая охватила всю совокупность божеств различного уровня совершенства, была связана с их дуалистической основой, составлявшей наиболее существенный источник их философии. В мире они видели две борющиеся друг с другом силы: свет и тьму, добро и зло. Это была отличительная черта гностицизма; греческой религии такой дуализм был чужд: ни национальная религия, ни спекулятивная религия философов не признавали позитивно зла как второго, равноправного с добром принципа. Более того, даже дуалистические ближневосточные религии не усматривали в мире столько зла, сколько видели в нем гностики; хотя они и заявляли о том, что мир является сферой борьбы добрых и злых духов, однако сам мир полагали главным образом творением Бога, а не злого духа.

Концепцию борющихся в мире враждебных сил гностики заимствовали с Востока; однако они связали ее с идущей от греков идеей бесконечности материального мира, по сравнению с идеальным. Соединение этих двух идей дало тот результат, что материальный мир представлялся им продуктом злых сил. Он явился источником крайнего пессимизма гностиков, которые были убеждены в том, что в мире преобладает зло и что добро в нем никогда полностью реализоваться не может. Такой мир не может произойти от Бога, поскольку он является продуктом антибожественного, падшего еона. Этот взгляд указывал гностикам на необходимость принять широкую шкалу божеств, а сотворение мира отделить от совершенного Бога.

Фактор зла гностики видели в материи. Будучи злой, она не может быть зависимой от Бога. Если существует злое божество, то только для того, чтобы соединиться с материей: один из еонов, побежденный враждебными силами, опустился в материю, и в это время все перемешалось несоответственно природе; из двух элементов - божественного и материального - был создан мир, соединивший добро со злом. При помощи таких концепций, в которых восточная мифология была смешана с греческой философией, гностики пытались ответить на вопрос, вызывавший пессимистический взгляд на мир, - откуда происходит зло?

3. Спасение. Сторонники этого пессимистического взгляда вынуждены были искать спасение от зла. Идея спасения была, собственно говоря, той идеей, которая привлекала к себе гностицизм и христианство. Христос был для них одним из еонов, но тем, который выполняет наиболее сложную задачу, поскольку спасение освобождает мир от зла, принесенного падшим еоном, творцом мира. Спасение от зла понималось как освобождение от материи и, следовательно, как одухотворение мира. Материю сторонники этого взгляда считали столь радикальным злом, что многие не могли допустить даже мысли о том, что Христос мог действительно иметь тело, и поэтому склонялись к «докетизму», то есть понимали телесного Христа как явление, а не как реальное существо. В этой же связи идея о том, что соприкосновение с телом унижает душу, приводила к отрицанию учения о воскрешении тел.

Мифы о спасении привели гностиков к антропологическим взглядам, которые составляли, возможно, наиболее живую часть их философской доктрины. Человеческий род они разделили на два принципиально различных класса: на тех, кто принадлежит к исключительно чувственному, материальному миру, и тех, кто обладает искрой высшего мира. Такое деление, характерное для религий, использующих в культовом обряде мистерии, - ибо в последних люди также делились на посвященных и непосвященных - привело к гностицизму и нашло в его дуализме метафизическое обоснование. Позже это разделение было модифицировано, и гностики разделили людей на три категории: на тех, кто имеет только тело; тех, кто имеет душу; и тех, кто сверх того обладает и духом, или на хиликов, психиков и пневматиков .

Себя они относили к последней, наивысшей категории: поскольку постигали знания. От слова «познание» (по-гречески «гнозис») гностики получили свое имя. Их программа основывалась на замещении веры знанием. Если Вера воспринимает слова Библии дословно, то гностики для получения знания объясняли их аллегорически. Аллегорическая интерпретация, трактовка истин веры как символов является существенной чертой гностицизма. Но их «знание» было особого рода: если они отбрасывали простую веру, то скорее всего не для того, чтобы ее применить к усилиям трезвого разума, а напротив, их генеалогия еонов и мифы о падении и спасении были несравнимо более иррациональны, чем простое моральное учение, которое содержится в Евангелии.

Сущностью гностицизма являются: 1) крайне дуалистическая и пессимистическая концепция мира: зло является таким же вечным элементом, как и добро; зло происходит из материи, добро - от Бога; 2) историческая концепция мира как борьбы злых и добрых сил, которая должна была объяснить, откуда в мире появилось зло; 3) аллегорический метод выведения этих концепций из Библии.

Оппозиция. Христианство вынуждено было отбросить эту фантастическую теологию. 1) Главная причина заключалась в том, что в символы было переведено все то, что Библия подавала как факты. Такой символизм становился наиболее существенной чертой ереси, а гностицизм являлся как бы прототипом всех ересей. С этим были связаны и другие причины его отрицания; 2) простую морально-религиозную идею христианства гностики заменили теософическими таинствами; 3) единого Бога они заменили множеством богов: иерархия еонов носила характер политеистической мифологии. Поэтому еще Отцы Церкви отрицали гностиков: 4) за крайний дуализм, который принимает независимость материи от Бога, так как они ограничивали, в силу этого, его всесилие, а также 5) критиковали гностиков за недопустимо дерзкую попытку проникнуть во внутренние отношения божественного мира, а также их критику устройства мира, являющегося, по мнению Отцов, результатом доброты и мудрости Бога. Докетизм. отрицание воскрешения, утверждение, что человек сотворен не Богом, а еонами, - эти и другие идеи гностиков были отброшены Церковью. Борьбе с гностицизмом посвятили себя многие апологеты II и III вв., прежде всего Ириней Лионский.

Гностики предпринимали усилия для того, чтобы остаться в согласии с Церковью, пробовали? компромиссы типа различения эзотерического учения для посвященных и экзотерического для непосвященных. Но усилия были тщетны: их дуалистическую доктрину не удалось соединить с христианством. Гностицизм не удовлетворил ни религиозные, ни научные потребности: религиозные - потому, что отошел от веры, а моральные и сотериологические действия использовал для космологических конструкций; научные - потому, что от веры не добился точности и истинности. Попытка рационализации христианской веры на восточной основе не оправдала надежд. Гностицизм имел для христианства скорее негативное значение: он возбудил интерес к доктринам, которые не соответствовали вере, показав, какой христианская доктрина быть не может, вынудил Церковь к конструированию канона. Кроме того, гностицизм всетаки пробил дорогу спиритуалистической христианской философии. Но эта философия в своих последующих начинаниях исходила уже не из духа Востока, а из духа Запада, из более рациональной и оптимистичной греческой основы.

Родственными гностицизму были, за небольшим исключением, все ереси, которые распространялись в первые три столетия новой эры. Так, Марцион (середина II в.) различал двух Богов - доброго и справедливого, - и второго считал творцом мира, так же и Гермоген (конец II в.), который учил, что мир не сотворен Богом, - оба были близки гностикам. Манихейство, провозглашенное персом Мани примерно в середине III в., еще больше отмечено влиянием восточной мифологии и еще дальше продвинулось по пути дуализма: оно утверждало, что в космосе действуют два Бога - Бог света и Бог тьмы, - а в человеке есть две души: одна произошла от света, вторая - от тьмы.

Из книги История философии. Античная и средневековая философия автора Татаркевич Владислав

Гностики Гностицизм был одной из первых попыток, направленных на то, чтобы преобразовать христианскую веру и знание и построить на ее основе мировоззрение. В любом случае, это не было делом христиан, а представляло собой результат чужих усилий, механически

Из книги Лекции по истории философии. Книга третья автора Гегель Георг Вильгельм Фридрих

2. Гностики В учении гностиков, распадающихся на многообразные секты, основу образуют сходные определения. Господин профессор Неандер {30}очень учено собрал и подробно обработал отрывки из их произведений; некоторые формы гностицизма соответствуют тем, которые мы указали

Из книги Итоги тысячелетнего развития, кн. I-II автора Лосев Алексей Федорович

2. Гностики и варвелиты а) Эта гностическая группировка выше всего ставила Варвелоса – "никогда не стареющего в девственном духе"эона. Отец всего, пожелав открыть себя Варвелосу, породил из себя мысль (ennoia), с которой Варвелос вступает в брак. От этого брака появляется свет,

Из книги Я познаю мир. Философия автора Цуканов Андрей Львович

ГНОСТИКИ Гностиками в первые века нашей эры называли людей, стремившихся к одной цели - гнозису, то есть тайному высшему знанию, доступному далеко не всем людям, а только избранным. Родоначальником этого направления считается Пифагор, первый в Древней Греции проповедник