Франсис фукуяма. Фукуяма о международных конфликтах будущего. Философ Фрэнсис Фукуяма: биография политолога

История продолжается: Фрэнсис Фукуяма. Великий Разрыв

Научный руководитель: канд. филос. наук

Сибирский федеральный университет

«Великий Разрыв» - оригинальное исследование современного «общества развитого капитализма» - во всех его аспектах. Американский философ, политический экономист и писатель японского происхождения Фрэнсис Фукуяма анализирует мучительные изменения, с которыми связан переход от индустриального к постиндустриальному обществу. Возникновение теории Великого Разрыва - это не только новое видение роли ценностей в общем историческом процессе, но и актуальное привлечение внимания к тем проблемам, в решении которых восстановление элементов традиционных ценностей (семья, честность, доверие) играет решающую роль.

Основная идея Фукуямы в этом труде - теория «слома эпох», когда старые общественные ценности уже разрушены, а новые еще только формируются. Он рассматривает зарождающееся постиндустриальное общество. «Великий разрыв» логически следует из ранней работы Фукуямы - «Конец истории», где он описывает наступление последней стадии истории, конец века противостояний, революций и войн, а вместе с ними - конец искусства, философии. Фукуяма утверждает, что распространение в мире демократии западного образца свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества и формировании окончательной формы человеческого правительства. Эта книга имела резонанс и вызвала критику, так как, по мнению многих экспертов, Фукуяма не учел множество факторов, таких как бурное развитее исламского мира, Китая, и т. д. К чести автора он оказался способен взглянуть на свои теоретические построения критично. И главный итог самокритики - книга «Великий разрыв».

Теперь Фукуяма ставит проблему «продолжения истории». Исследователь утверждает, что главная проблема Запада в том, что он находится в состоянии сменяющихся эпохах. Автор ставит вопрос: «Какова плата общества за переход от одного к другому типу цивилизации?». Логика ответов Фукуямы проста: до сих пор за все переломы в истории человечество платило огромную цену. Книга Фукуямы это хорошо показывает на западном опыте, растущее благосостояние которого напрямую связано с кризисом эмоциональных, семейных и социальных приоритетов. Например, с середины 1960-х годов негативные показатели, связанные с дезорганизацией семейных отношений, ростом преступности и падением доверия между людьми, резко возросли. Он отмечает повышение уровня преступлений, а также нарушений, связанных с ростом социальной дезорганизации. Что касается института семьи, то тут наблюдается падение рождаемости, растущий уровень разводов, распада семей, а также увеличение процента детей, рожденных вне брака. Все это и есть Великий Разрыв - рост состояния разрозненности, когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых еще нет или они только в зачаточном состоянии. Изучив статистику многочисленных социологических исследований о разных сферах жизни общества, Фукуяма не просто констатирует цивилизационный кризис, но и предлагает его объяснение. Уязвимая точка революционных процессов развития - это отставание неформальных культурных ценностей и норм от новых требований. Чтобы подчеркнуть важность неформального «социального порядка», Фукуяма использует понятие «социальный капитал». Традиционно фундаментом общественной жизни считался материальный капитал. Однако философы и социологи хорошо знают, что главный капитал любого общества - ценности, установки и стереотипы. Именно ценности, которыми руководствуются люди в повседневной жизни, являются основой доверия между людьми и их сотрудничества. Поэтому именно становление, закрепление и упадок моральных ценностей приводит к цикличности общественной жизни. Первый раз «связь времен» распалась при переходе от феодализма к капитализму, второй раз - при переходе от капитализма к «грядущему постиндустриальному обществу». Все проблемы современных обществ, которые отмечены в «Великом разрыве», возникли из-за чрезмерной индивидуализации людей. Подтверждением этому служат богатые азиатские страны с традиционным доминированием коллективистских ценностей. Им пока удалось избежать многих последствий Великого Разрыва. Впрочем, Фукуяма считает маловероятным, чтобы азиатским странам удалось еще в течение нескольких поколений придерживаться исконных ценностей. Их тоже, как и все другие страны мира, ждет свой Великий Разрыв, но несколько позже.

Такая концепция Фукуямы, казалось бы, пессимистична: современное общество поражено болезнью, путь назад невозможен, а путь вперед связан с дальнейшим движением по наклонной плоскости. Однако Фукуяма сохранил веру в целительность и неизбежность прогресса. Прогресс создает проблемы, но сам же и разрешает их. Любой исторический перелом заканчивается более развитым состоянием общества. Культурный прогресс основан на самоорганизации - социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново.

Уже в 1990-е, по мнению Фукуямы, стало заметно, что потрясения изживают себя и что процесс обновления норм и ценностей общества начался. Действительно, рост преступности, разводов и недоверия начинает замедляться. Однако скептик скажет, что стабилизация негативных показателей - еще невыхода из кризиса. К 1990-м годам западное общество дошло до «дна». Но как и куда оно будет «выплывать»? И будет ли? Фукуяма указывает, прежде всего, на возвращение к религиозности. Но не является ли это «религиозное возрождение» попыткой движения не вперед, а назад? На этот вопрос не сможет дать однозначного ответа ни один исследователь.

Эта работа Фукуямы важна тем, что привлекает внимание к ценностной сфере человеческого общества. В советские времена в нашей стране эта «надстройка» считалась пассивным элементом, зависящим от материальных условий производства, и практически не влияющим на него. В этом усматривается резонная критика марксизма. В современном обществоведении противопоставление материальной жизни и духовной жизни все более снимается. Обществоведческие парадигмы последних лет все больше и больше акцентируют внимание на культурных ценностях. Они рассматриваются как очень важные в экономической науке , политологии, конфликтологии - во всех областях, которые не уделяли ценностям особого внимания. Но верный ли курс выбирают современные исследователи общества? Открытым остается вопрос о роли государства в процессе восстановления социального капитала. В книге Фукуямы нет по этому поводу определенной позиции: общественная политика подразумевает и действия, и бездействие со стороны правительства, оно одновременно и должно способствовать восстановлению социального капитала, и препятствовать этому. Если все силы правительства уходят на борьбу с ростом преступности, то оно не находит путей решения проблем поощрения ценностей в рамках семьи. И все же, пока в государстве нет универсальных и исполняемых законов, радиус доверия ограничен рамками семьи и друзей, что ведет к коррупции и семейственности.

В заключение добавлю, что работа Фукуямы интересна не только в контексте анализа перехода от индустриального к постиндустриальному обществу, но и в контексте цивилизационной парадигмы - как исследование сопоставления стран Запада и Востока. Так, рассматривая в качестве примера Японию и Корею, автор «Великого Разрыва» отмечает низкий уровень преступности и стабильность семьи в этих странах. В европейских же странах правительства вырабатывают эффективные экономические законы . Учитывая, что Россия находится на стыке европейской и восточной цивилизаций, то, может быть, именно совместный опыт этих стран послужит России образцом того, как можно предотвращать разрастание и травматические последствия Великого Разрыва. Укрепление института семьи (характерное для Востока) и введение четких, универсальных законов (отличительная черта Запада) - не тот ли это рецепт, который подходит нашей стране?

Список литературы:

1. Фукуяма Ф. Великий разрыв; пер. с англ. . – М.:АСТ:АСТ МОСКВА, 2008. С. 46

2. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек; Пер. с англ. . - M.: OOO «Издательство ACT: «Ермак», 2004.

3. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: Издательская группа АСТ, 2008.

4. Уткин и падение Запада. М.: АСТ. 2008

Социально-политические взгляды Френсиса Фукуямы

Francis Fukuyama at Nexus Instituut, 2005.

Целью статьи является анализ социально-политических воззрений Ф. Фукуяма в контексте политико-социокультурных трансформаций в международной системе отношений и обществе на рубеже XX-XXI вв. и определение перспектив дальнейшего развития глобальных общественно-политических процессов. Заметка основана на анализе социально-политической проблематики в таких фундаментальных трудах американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуяма, как «Конец истории и Последний человек», посвященному проблемам политики после краха коммунизма и, как полагал сам Фукуяма, победы либерализма над авторитаризмом; «Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию», отражающему социокультурные проблемы и кризис социальных и гражданских ценностей западного общества на рубеже XX-XXI вв.; «Великий разрыв», представляющему на «сломе эпох» постиндустриальное общество; «Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революции», отражающей социально-политические аспекты внедрения и применения новых технологий в жизнедеятельность современного общества; «Сильное государство: управление и мировой порядок в XX веке» и «Государственное строительство. Власть и мировой порядок в XXI веке», в которых философ обосновывал тезис о жизненно важной функции государства в современной политической практике, защищающего порядок, собственность и базовые права граждан.

В методологическом отношении для понимания сущности социально-политических воззрений Ф. Фукуяма использовались разработки Н. Макиавелли, Т. Гоббса, А. Токвиля, К. Маркса, М. Вебера, Л. Гумпловича, Э. Дюркгейма, О. Шпенглера, Т. Куна, К. Лоренца, К.Г. Юнга, К. Поппера, Н. Смелзера, Х. Ортега-и-Гассет, Д. Белла, П.Бурдье, Ф.Г. Гиддингса, А. Тойнби, Р. Баллами, С. Эйзенштата, Д. Кельнера, Б. Льюиса, Дж. Батлер, У. Липпмана, Г. Альмонда и С. Вербы, С. Липсета, У. Растоу, Э. Валерстайна, Дж. Ная, Э. Тоффлера, Г. Фишера, Л. Харца, С. Хантингтона, Д. Сороса, Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, П. Сорокина, Л.С. Выготского, Б.В. Михайлова.

Содержащийся в трудах Д.П. Гавра, В.Л. Иноземцева большой фактический материал позволяет увидеть общий политический фон и условия, в которых происходили социальные и политические трансформации в современном обществе. Многие аспекты трансформаций в постиндустриальном обществе раскрываются в монографии Д. Белла. Весьма ценным пособием для написания диссертации стали идеи П. Бурдье, описывающие структурные социально-политические изменения постсовременного общества и сравнение его идей с воззрениями Ф. Фукуямы.

Среди российских исследователей, посвященных изучению социально-политических аспектов воззрений Ф. Фукуямы следует назвать работы востоковедов Л. Медведко и Р.Г. Ланда, критикующих идеи Фукуямы в контексте реалий и политических процессов Ближнего и Среднего Востока; С.А. Золотухина О.М. Литвишко и В.С. Малахова, предлагающих описание мульткультурных процессов в странах Запада; А. Назаретяна, А. Неклесса, А.П. Цыганкова, А.Б. Бушева, рассуждающих о достоинствах и недостатках социально-политических идей, И. Николаева, А.Ю. Цофнас, И. Яковенко, описывающих недостатки концепта «конца истории» в контексте взаимодействия политик и культуры; известного геополитика А.Г. Дугина и международника А.С. Панарина, критикующих идеи Фукуямы. Использование указанных трудов позволило освоить широкую эмпирическую базу исследования, состоящую из источников, публикаций в средствах массовой информации и материалов сети Интернет.

Социально-политическая проблематика «конца истории»

Наряду с исчезновением двухполюсной системы международных отношений в конце прошлого столетия, появились новые или обострились старые региональные конфликты. В связи с этим в своих работах «Конец истории?» и «Конец истории и последний человек» Фукуяма полагал, что в результате идеологической победы идей, по выражению К. Поппера и Дж. Сорроса, западного открытого общества, дальнейшее развитие человечества пройдет в этом русле.

В дальнейшем основные проблемы данного общества, среди которых применение биотехнологий, сексуальности, преступности, свободы, власти, морали и интеллекта, весьма тщательно, в стиле, напоминающем пародию на антиутопии Дж. Оруэлла и О. Хаксли, проанализированы в работе Фукуяма «Наше постчеловеческое будущее» . Поверхностный, местами даже дилетантский анализ Ф. Фукуямы проблем взаимосвязи генетики и сексуальности, преступности, познавательных процессов, показательно свидетельствует о том, что в обществе будущего действительно не предвидится не только нравственного, но и качественного научно-технического прогресса, поскольку «массовый человек» , если использовать выражение Х. Ортеги-и-Гассета, не склонен создавать что-либо выдающееся, наоборот, ему присуще адаптировать элитарную культуру и науку к повседневной практике. «Современный «массовый человек» не умеет мыслить, заявляет Ортега-и-Гассет. Поэтому формирование общественного мнения, - делает он вывод, - является всеобщим законом тяготения политической истории» . И если в отсутствии прогресса по причине усредненных умственных способностей индивида «постчеловеческого общества» видится Ф. Фукуяме как «конец истории» , то данная антиутопия является самой ужасающей из всех предложенных в социально-политической философии за всю историю человечества. Тем не менее, по мнению Ф. Фукуямы, победа либерализма над коммунизмом означает воплощение в мировой истории свободного рационального общества, не стремящегося к дальнейшему более совершенному и идеальному состоянию в ближайшем будущем.

В другой работе Ф. Фукуяма утверждает, что «конца истории не может быть, пока не будет конца науки» . В таком случае, если обратиться к концепции смены научных парадигм как фактора постепенных революций в научном познании Т. Куна, то можно предположить, что наше «постсовременное» общество ожидают не только научные революции, но и постепенные смены представлений и понятий о научно-техническом прогрессе и его влиянии на НТР, на развитие экономической и социальной систем человеческой цивилизации. Более того, предложенная Фукуямой модель общественного развития и развитие международных отношений может скорее привести к началу «нового средневековья» - некой современной, секуляризированной пародии на средневековую модель организации общества с множественной лояльностью индивида при отсутствии верховного суверена. Плюралистичность сознания постсовременного индивида всячески способствует развитию множественной идентичности и ориентации индивида на различные, порой противоречивые, модели политического поведения и гражданской лояльности. Так, граждане Европейского Союза могут одновременно ориентироваться на общеевропейские институты и локальные общины, игнорируя лояльность национальному государству. Тем не менее, Ф. Фукуяма продолжает утверждать о верности его прогноза «конца истории» .

Следует также отметить, что бесконфликтное «общество победившего рыночно-ориентированного либерализма» , апологетом которого является Ф. Фукуяма, отрицает марксистскую парадигму, согласно которой все существующие аспекты религиозного и идеологического противостояния, а также все проявления политической жизни общества как перманентной борьбы за власть служат противоборствующим интересам сторон, участвующих в конфликте за господство над средствами производства. В данной борьбе именно материальные условия мобилизуют частные интересы на действия и делают возможным выражение своих идей. В то время как марксистский материалистический подход к истории подчеркивает развитие продуктивных сил и связанную с ней классовую борьбу, Фукуяма самодовольно постулирует о «конце истории» как об «окончательной победе либерализма» . Однако, именно в данное высказывание в полной мере описывает процессы и трансформации, происходящие в социальной, политической и международной системе в конце XX - начале XXI вв.

В данном контексте следует отметить, что идеи Ф. Фукуямы о «конце истории» как бесконфликтном обществе имеют несколько общих точек соприкосновения с воззрениями неконсерваторов или неомарксистов. Однако Ф. Фукуяма, несмотря на свое стремление противопоставить оригинальное оправдание победы либерализма над марксизмом, фактически следует следующим доводам: по мнению Ф. Фукуямы, снижение остроты идеологического противостояния неизбежно приведёт не только к снижению конфликтогенности системы международных отношений и социально-политической практики, но и замедлению социальной динамики. Однако новые глобальные конфликты, по мнению Ф. Фукуямы, вряд ли возможны.

Таким образом, в концепте «конца истории» Ф.Фукуямы можно найти некоторый чрезмерный оптимизм, когда он в своём эссе предложил модель бесконфликтного общества и мирового порядка, тем самым самоуверенно объявив нерелевантной предпосылки теорию «социальной этологии» австрийского ученого-биолога К.Лоренца, базовым положением которой Общественный порядок, в связи с этим, следует рассматривать как базирующийся на организованном принуждении, осуществляемым государством как политическим институтом, усмиряющим эгоистичных индивидов, преследующих узкорациональные интересы. Поэтому предложенная Ф.Фукуямой модель либерально-рыночного социального устройства и международной политики невозможна. Кроме того, предоставить одним индивидам (и не дать их другим), и поэтому можно утверждать, что использование социальным и политическим, а также международным конфликтам. Либеральная идеология и рыночное общество, предложенные Ф.Фукуямой способны стать эмоциональной основой для социальной солидарности и процессов международной интеграции. Однако, как подчеркнул М.Вебер, солидарность может быть не только основой для сотрудничества, но и может способствовать развитию межгрупповых в жизнедеятельности общества, привести к соперничеству.

Более того, попытка Ф. Фукуямы установить в своей статье точные концептуальные рамки «постисторического общества» приводит к общефилософскому затруднению определения современности по отношению к историческому континууму. В данном контексте необходимо также отметить, что временная победа в конце 1980-х либерально-демократических и рыночных идей не доказали их превосходство, так как было ошибочным предположение, что все сообщества достигнут идеального политического режима, если превратятся в «общества массового потребления» .

Следует также отметить, что Ф. Фукуяма связывает развитие демократизации и либерализации с интенсификацией экономического сотрудничества стран мира. Так как, по мнению Ф. Фукуямы, «экономическое развитие, как правило, сопровождается политической либерализацией» , то дальнейшую демократизацию и либерализацию политической системы стран «третьего» и «четвертого» мира Фукуяма, парадоксальным образом, связывает с распространением новейших технологий, поскольку для использования «хай-тека» необходимо заимствование не только западных экономических институтов, системы свободного рынка, но и этики индивидуальной свободы. Таким образом, Фукуяма утверждает, что рост индивидуализма и индивидуальной свободы, необходимы для экономического успеха как отдельных личностей, так и социально-экономической системы целых стран и регионов.

По мнению Ф. Фукуяма, именно «экономическое развитие …ведет к либеральной демократии» , появлению среднего класса, который составляет основу гражданского общества и высокого уровня образования. Именно данные условия являются необходимыми «для демократического политического участия, которое при известных обстоятельствах институционализируется в демократическом правлении» . Однако следует отметить, что многие передовые технологии используются современными авторитарными и антидемократическими режимами (Сирии, КНДР, Ирана и других «стран-изгоев» ) вовсе не для продвижения идей свободы личности и демократического участия, а для создания всевозможных видов оружия массового поражения, подавления организованной политической оппозиции и установления систем слежки и сбора информации за отдельными диссидентами.

Связывая развитие демократии и либеральных идей с развитием экономических связей и технологического сотрудничества стран «глобального Севера» со странами «глобального Юга» , Ф. Фукуяма парадоксальным образом воспроизводит марксистский тезис о главенстве базиса над надстройкой (или в западной терминологии, инфраструктуры над суперструктурой) и соответственно, экономики над политикой. Таким образом, Фукуяме, как и западным марксистам, свойственно предпочтение экономического фактора над другими факторами общественно-политического развития в принятии в расчет общественных изменений. Следовательно, заявление Фукуямы о победе либерализма над марксизмом выглядит несколько поверхностно, если сам Фукуяма невольно воспроизводит, несколько в видоизмененном виде, марксистский тезис о примате экономики над политикой как фактора общественных и политических изменений. И именно против данного вида экономического детерминизма, склонного к необоснованным социальным прогнозам и проектам, граничащими с социально-политической утопией выступал К. Поппер.

Также следует отметить, что именно социокультурные факторы препятствуют возникновению капитализма, рыночной экономики, так, именно социокультурные традиции и централизованное государство препятствовало преобразованию протокапитализма в капиталистические отношения в Древнем Египте, античном мире и Средневековом Китае и только в Европе в эпоху позднего средневековья, отчасти под влиянием протестантской этики, капитализм стал основным фактором экономической жизни европейского общества. Однако абсолютизация капитализма как социально-экономического феномена европейского общества является в корне ошибочной тенденцией, ибо, если следовать логике самого Ф. Фукуямы, рационализация экономической и управленческой практики современного общества способна предложить более эффективные способы экономического производства и сотрудничества, чем капитализм.

Фукуяма о международных конфликтах будущего

В данном контексте эссе Ф. Фукуяма с выразительным названием «Конец истории» следует рассматривать как программную статью неомондиализма начала 1990-х, когда появилась необходимость сформулировать основные направления внешней политики США как глобальной державы-гегемона. Победа США над СССР обозначила наступление новой эры в истории международных отношений, для описания которой требовались оригинальные концептуальные модели. Однако, Ф. Фукуяма в статье «Конец истории» , описывая «победное шествие» либерализма по планете, еще в 1989 г. признал, что в мире существуют «не взятые» форпосты, представляющие угрозу мировому развитию по нео-либеральному сценарию: СССР, Китай, а также страны, в которых правление осуществляется на основе исламского фундаментализма, что изначально привносит в их действия на международной арене некий «антизападный » потенциал.

После опубликования эссе «Конец истории» в 1989 г. и монографии «Конец истории и последний человек» в 1992 г., сама история человеческой цивилизации продолжает своё, независимое от взглядов и воззрений социальных философов, развитие. Отвечая на вызов 11 сентября 2001 года, Ф. Фукума был вынужден подтвердить, что «мировая политика после 11 сентября резко переключает обороты» . Если в начале 1990-х гг. советская система, «последний серьезный соперник либеральной демократии» , дезинтегрировалась, а американская политическая и экономическая система именовались Ф. Фукуямой триумфаторами в борьбе с основными идеологическими противниками: с абсолютизмом, фашизмом и национал-социализмом, а также коммунизмом, то в начале XXI века ситуация на международной арене и социально-политическая ситуация в странах запада радикально изменилась. После событий 11 сентября 2001 года США разгромили «Талибан» и продолжают войну с «аль-Каедой» и другими террористическими организациями в Афганистане, вторглись на территорию Ирака и готовы к вторжению в Иран и Сирию. В арабском мире и в других странах третьего мира усиливаются антиамериканские и антизападные настроения. Более того, американские демократические институты оказались в начале нового тысячелетия неадекватными для Ирака, информационные технологии не приблизили мираж «глобальной деревни» к реальности, а традиционные национальные государства до сих пор являются основными акторами международных отношений.

Фукуяма, кроме концепции «конца истории» , также предлагает еще два возможных варианта войн будущего: война между индустриально развитыми и постиндустриальными странами, а также между странами западной и конфуцианской культуры. Однако два последние вида конфликтов не представляются осуществимыми в ближайшем будущем, так как военная мощь и геополитическое влияние США как державы-гегемона превосходит не только западноевропейские державы, но и державы Юго-Восточной Азии.

Более того, использование данной концепции в геополитических доктринах и концепциях может привести к печальным последствиям, как для самих американцев, так и для общества, против которого осуществляется интервенция под влиянием данного теоретического концепта. Ставя перед собой недостижимые цели, например, оккупацию Ирака и возможное вторжение в Иран, американская внешняя политика, в конечном итоге, бесцельно растрачивает ресурсы национального богатства. Тем самым, американские политики подтверждают, что не способны адаптировать свою внешнюю политики с целью приспособиться к изменяющемуся внутреннему или международному порядку с целью преследовать национальные интересы.

Более того, современная американская внешняя политикам опровергает тезис Фукуямы о постепенной рационализации средства и методы управления после дезинтеграции СССР, так как поддерживать разрешимость интересов власти и общества, поддерживать их балансе - это и есть, выражаясь термином У. Липманна, основная задача супердержавы. Потеря разрешимости означает потерю веса и доверия в международном сообществе, что происходит посредством ответа на неадекватные угрозы, нарушая тем самым статусу-кво системы международных отношений.

Выводы

Исследование, осуществленное в заметке, позволяет подвести анализа социально-политических взглядов Ф. Фукуямы относительно процессов, происходящих в постсовременном обществе на рубеже XX-XXI веков:

Во-первых, метод системного анализа, благодаря которому теоретические концепции сопоставлялись с развитием региональных политических процессов, позволил использование системного подхода в исследовании проблем социокультурных и социально-политических проблем на рубеже XX-XXI вв. Это позволило путем анализа социальной системы постиндустриального общества детально рассмотреть общественно-политические проблемы и конфликты и способы их урегулирования в воззрениях Ф. Фукуямы.

Во-вторых, историко-описательный метод, раскрывающий особенности реальных социальных, политических и международных процессов, позволил выявить исторические этапы социальной динамики в послевоенном западном обществе и определить основополагающие исторические моменты концептуальных тезисов Ф. Фукуямы.

В-третьих, метод сравнительно-сопоставительного анализа различных точек зрения позволил выявить наиболее уязвимые аспекты социально-политического мышления Ф. Фукуямы.

В-четвертых, диалектический метод, позволяющий соотносить эволюцию взглядов экспертов и политических деятелей с трансформациями в международных и политических процессах, позволил соизмерять эволюцию взглядов Фукуямы с изменениями объективной реальности международной жизни и внутренней политики на рубеже XX-XXI вв.

Итоги исследования могут быть синтезированы в следующих положениях:

Во-первых, в 1990-х гг. и в начале XXI века процессы международных отношений и политики были обусловлены отнюдь не «концом истории» , а стремлением США сохранить свою роль гегемона и нейтрализовать влияние РФ, государств-членов ЕС и других региональных держав на международной арене. Противоречия либеральной идеологической доктрины и современной политической практики обуславливают обоснованную критику концепта «конца истории» как среди левых политиков и исследователей, так и среди консервативных исследователей.

Во-вторых, несмотря на снижение роли современного политического либерализма в политической практике и мышлении, либеральная идеология играет важную роль в международных и внутриполитических процессах. Однако экономический и политический либерализм не является единственной актуальной политической идеологией и практикой, которая обеспечивает безопасность и социальную поддержку правительства государств на международной арене и во внутриполитических процессах. Так, укрепляются неотрадиционалистские и неофундаменталистские воззрения и идеологии, не дезинтегрируется социалистическое и коммунистическое движение в европейских странах и на латиноамериканском континенте. Таким образом, как недостатки политического и экономического либерализма, так и появление новых идеологий, а также «возрождение этноса» не только в странах «третьего» и «четвертого» мира препятствуют установлению глобального общества с ценностями экономического либерализма и универсальных прав человека. Противоречия концепта Ф. Фукуямы были очевидны во время событий 11 сентября 2001 года и во время непрекращающегося нового крестового похода США против терроризма под знаменем неолиберальных ценностей. Поэтому превосходство экономического либерализма и универсальных ценностей отнюдь не безусловно и основано только на спекулятивных предположениях Ф. Фукуямы.

В-третьих, «упадок доверия» и других гражданских ценностей в постидустриальных странах западного мира обусловлен закономерным вхождением США и других стран в информационную эпоху развития, приближением к модели постсовременного общества, а не отрицанием американской или западной культуры как таковой (которое присуще только левым радикалам и некоторым экстремистки настроенным представителям различных этнических меньшинств). Вовлеченность США в процесс урегулирования многочисленных конфликтов в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также Юго-Восточной Азии обуславливает необходимость преобразования политической культуры США в открытую и публичную. США, как и любая другая страна, в информационную эпоху должны принять культуру большей открытости. Также необходимо развивать сотрудничество государственных ведомств с американским бизнесом и с неправительственными организациями. Однако, пропагандистское теле- и радиовещание (проекты публичной дипломатии) не смогут коренным образом изменить негативное отношение большинства жителей региона Северной Америки и Западной Европы к государственным институтам. Следовательно, для улучшения имиджа государственных и политических институтов необходимо радикальное преобразование государственной политики и социальных инициатив и реформ в процессе урегулирования общественных конфликтов и противоречий.

В-четвертых, в результате кризиса гражданских и социальных ценностей на рубеже XX-XXI вв. были заложены политические и правовые основы для дальнейшего усиления конфликтогенности американского общества. Безуспешную попытку американских властей создать новые постиндустриальные ценности в транформирующемся обществе, когда изменяется социально-политическая структура и мобильность, является не только следствием «кризиса доверия» в американском обществе и других постиндустриальных западных странах, а также результатом неверной оценки мотивов американских граждан и ошибочной стратегии социальных реформ, игнорированием интересы социальных агентов и организаций.

Подводя общий итог сделанным в исследовании выводам, следует отметить следующее. Возможность стабильного и мирного перехода западных обществ в постиндустриальную и информационную стадию развития зависит не только от успешных внешне- и внутриполитических инициатив государственных учреждений и ведомств, но также от эффективного функционирования политических и социальных институтов, а также при условии устойчивого взаимодействия ценностей гражданского общества и социальных организаций и объединений. Тем не менее, в конечном итоге, установление социального мира и стабильного развития в западных обществах возможно за счет создания условий для социальной интеграции на основе общих социокультурных ценностей. Только таким способом возможно прекратить конфронтационные элементы социальной динамики и достичь взаимовыгодного мирного урегулирования социальных конфликтов.

Вместе с этим смотрят:
Глобализация: Фукуяма vs Хантингтон
Политическая модернизация
Либеральная демократия

Фрэнсис Фукуяма - американский философ, писатель и политолог японского происхождения, наиболее известный своей верой в то, что триумф либеральной демократии по окончании холодной войны стал последней идеологической ступенью в человеческой истории. Его связывают с подъемом неоконсервативного движения, от которого он позже дистанцировался.

Фрэнсис Фукуяма: биография (краткая)

Родился в Чикаго в 1952 году в семье ученых. Его дед по материнской линии основал экономический факультет университета Киото и был частью японского поколения, которое до Первой мировой войны за образованием ездило в Германию. Побочным продуктом этого стало то, что Фукуяме в наследство досталось первое издание «Капитала» Маркса. Так как его мать воспитывалась в западном духе, а отец был социологом и протестантским проповедником, Фрэнсис в детстве не выучил японский язык и даже не видел много японцев.

После нападения Японии на Перл-Харбор в 1941 году его дед по отцовской линии был вынужден за бесценок продать свой бизнес и переехать из Лос-Анджелеса в Колорадо в лагерь для интернированных лиц. Отец Фукуямы избежал заключения, получив стипендию на обучение в университете штата Небраска. Затем он перешел в университет Чикаго, где встретил свою будущую жену. Фрэнсис Фукуяма (дата рождения - 27.10.52) был их единственным ребенком, и вскоре после его рождения семья переехала на Манхэттен, где он и воспитывался.

По словам американского философа, работа отца в конгрегациональной церкви, «старого протестантского направления, очень левой», была источником трений между ними. «Такого рода протестантизм - это уже почти не религия. И хотя отец в определенном смысле был религиозным, он большую часть жизни свысока смотрел на фундаменталистов и людей с более прямой формой духовности. Для него религия была средством социальной активности и политикой». Фукуяма с женой Лорой начал посещать Пресвитерианскую церковь, но активность не проявляет и является, скорее, агностиком, так как верующим представить себя ему сложно.

Ученик Аллана Блума

В 1970 году он пошел в Корнеллский университет читать классику. Для этого он выучил аттический греческий, а также французский, русский и латынь - уже тогда он был консерватором. В Корнелле он вошел в орбиту профессора Аллана Блума, который написал консервативный бестселлер 1980-х годов на тему морального релятивизма The Closing Of The American Mind и посмертно стал героем романа Сола Беллоу «Равельштейн».

Фрэнсис Фукуяма появился в университете сразу после того, как студенческие протесты блокировали работу этого учебного заведения. «На обложке журнала Time они были в амуниции. Это было ужасное зрелище, потому что в основном вся университетская администрация капитулировала перед ними, признав, что это было расистское учреждение без академической свободы. Блум был в составе группы преподавателей, которые были возмущены этим и покинули Корнелл, но он задолжал один семестр, который я взял». По словам Фукуямы, первая половина романа Беллоу очень хорошо описывает, каким он был харизматическим учителем. Именно тогда и проявился его интерес к человеческой природе. Это Блум перевел работы Кожева на английский, а в 1989 году Блум пригласил Фукуяму в Чикаго прочесть лекцию «Конец истории».

От литературы к политике

Поступив в аспирантуру изучать сравнительное литературоведение в Йельском университете, он провел полгода в Париже под крылом первосвященников деконструкции Ролана Барта и Жака Дерриды. Фрэнсис Фукуяма, биография которого после этого приобрела совершенно иной вектор, сейчас считает, что в молодости часто принимаешь сложность за глубину, потому что нет смелости назвать это чепухой.

В Париже он написал роман, который так и остался в ящике.

По возвращении в Гарвард для завершения курса Фукуяма был так разочарован, что сменил специализацию на политологию. По его словам, как будто огромная ноша упала с его плеч. Он испытал огромное облегчение, перейдя от этих академических и абстрактных идей к конкретным и реальным проблемам ближневосточной политики, контроля над вооружениями и т. п.

Философ Фрэнсис Фукуяма: биография политолога

Он закончил свою диссертацию на тему советской угрозы на Ближнем Востоке и в 1979 году стал сотрудничать с RAND Corporation, огромной общественно-политической организацией, базирующейся в Санта-Монике. Фукуяма связан с ней до сих пор. Также он побывал в Калифорнии, где познакомился со своей женой Лорой Холмгрен, в то время студенткой магистратуры Калифорнийского университета. Они живут близ Вашингтона и имеют троих детей, Джулию, Дэвида и Джона.

Президент и главный исполнительный директор RAND Джеймс Томсон помнит Фукуяму как человека, затрагивавшего темы, о которых другие даже не думали. Например, он отлично поработал над проектом Тихоокеанской стратегии ВВС. Фукуяма говорил то, что никто не хотел слышать, мастерски вынуждал внимать ему и воспринимать логические обоснования. Если бы он хотел, то мог бы выполнять все более ответственные роли, но он не желал отказываться от свободы интеллектуальных исканий.

Свободный философ

Эта свобода была причиной того, почему он никогда не стремился занять выборную должность. По словам Фукуямы, несмотря на его сильное понимание политики, особенно внешней, в ней слишком много рукопожатий и целования детей. И все нужно сильно упрощать. Он никогда не был бы счастлив, говоря необходимые для избрания вещи. Несмотря на восхищение Рональдом Рейганом, в 80-х годах Фукуяме были неприятны его упрощения. По его словам, манера президента идти напрямик и сделала его таким великим. Трудно не признать, что он представил набор взаимосвязанных идей, которые изменили ландшафт целого поколения.

Работая в Государственном департаменте в администрациях Рейгана и Буша, Фрэнсис Фукуяма сблизился со многими влиятельными людьми. Приверженец жесткой линии Пол Вулфовиц, позже ставший заместителем министра обороны, в качестве ответственного за планирование политики Рейгана в 1981 г. пригласил Френсиса в свою команду. Фукуяма еще с колледжа был знаком с советником по национальной безопасности Кондолизой Райс. По его словам, он каждый день радовался тому, что не находится на месте тех, кто должен принимать такого рода решения.

Геополитика

В те дни работа Фукуямы была жизненно важной и касалась ключевых геополитических вопросов современности. Его первые доклады в RAND относились к вопросам безопасности, затрагивающим Ирак, Афганистан, а позже Иран. Он также написал влиятельную работу по Пакистану сразу же после советского вторжения в Афганистан. Он вспоминает, как зеленым 28-летним выпускником аспирантуры контактировал с одиозной пакистанской разведкой ISI. «Никто ничего не знал о моджахедах, и я провел две недели, получая информацию. Я пришел к выводу, что моджахедов следует поддерживать, и для того, чтобы это сделать, следует вооружить пакистанских военных. Когда я начал работу в госдепартаменте, следующим, что сделала администрация Рейгана, была отправка в Пакистан нескольких F16. Я не имею ничего общего с этим решением, хотя и поддерживал его, но это сделало меня одним из самых непопулярных людей на индийском субконтиненте, и в течение следующих шести месяцев меня регулярно поносили в индийской прессе как организатора».

На пике влияния: интересные факты

В течение первых двух лет пребывания в правительстве политолог входил в американскую делегацию на египетско-израильских переговорах по автономии Палестины. Затем он вернулся в RAND, но после избрания Джорджа Буша в 1988 г. Фрэнсис Фукуяма вновь был назначен в Государственный департамент заместителем директора отдела стратегического планирования у госсекретаря Джеймса Бейкера. Это был период, когда он заработал себе репутацию. Его политические рекомендации лучше всего подходили к быстро изменяющемуся мировому порядку. В начале мая 1989 года он написал служебную записку Бейкеру с призывом рассмотреть вопрос объединения Германии, хотя еще до конца октября, за месяц до падения Берлинской стены, немецкие специалисты Государственного департамента говорили, что этого никогда не случится при их жизни. Затем он первым предложил спланировать прекращение действия Варшавского договора, что снова было воспринято с недоверием карьерными советологами.

По словам Фукуямы, он предсказывал события примерно за полгода. Быстрое таяние советского ледника для него становилось все более очевидным. Обычно правительства сталкиваются со слишком медленным развитием событий, но тогда проблема состояла в том, что не желали меняться люди. Ретрограды говорили, что коммунисты реформируются, но они были сметены. Потом они утверждали, что случившееся в Венгрии никогда не произойдет в Восточной Германии, и снова оказались неправы.

Произведения

Первая крупная работа Фукуямы «Конец истории и последний человек» (1992) получила международное признание как среди мировой общественности, таки и среди ученых. В 1989 году, когда в Восточной Европе рушился коммунизм, политолог утверждал, что либеральная демократия Запада не только победила в холодной войне, но на долгие годы стала последним идеологическим этапом. Идеи, которые высказал Фрэнсис Фукуяма, книги философа следующих лет развивают и дополняют. Произведение «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию» (1995) стало популярным в бизнес-среде, а «Великий разрыв: человеческая природа и формирование социального порядка» (1999) представляет собой консервативный взгляд на американское общество второй половины XX века. После терактов 11 сентября в 2001 году критики его тезисов утверждали, что гегемонии Запада угрожает исламский фундаментализм. Американский философ отверг их, назвав нападения частью «серии арьергардных боев» против, по его мнению, сложившейся политической философии нового глобализма.

В 2001 году Фрэнсис Фукуяма начал преподавать в Школе передовых международных исследований при университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне. Вскоре он опубликовал книгу «Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революции» (2002), в которой рассматривает потенциальную роль биотехнологии в процессе развития человека. Работа раскрывает опасности возможности выбора человеческих качеств, увеличения средней продолжительности жизни и зависимости от психотропных препаратов. Как член президентского совета по биоэтике (2001-2005), Фукуяма выступал за жесткое регулирование генной инженерии. Позже он написал книгу «Государство: управление и мировой порядок в XXI веке» (2004), в которой он обсуждает вопросы о том, как молодые демократические страны могут достичь успеха.

Отход от неоконсерватизма

Долгое время считавшийся одним из главных неоконсерваторов, философ Фрэнсис Фукуяма дистанцировался от этого политического движения. Он также выступал против вторжения США в Ирак, хотя первоначально поддерживал эту войну. В книге «Америка на распутье: демократия, власть и неоконсервативное наследие» (2006) он критикует неоконсерваторов, президента Джорджа Буша и политику его администрации после терактов 11 сентября.

Родился 27 октября 1952 года в Чикаго (США). Получил степень бакалавра искусств в Корнелльском университете, степень доктора философии в Гарварде, где изучал политологию. В 1979-1980, 1983-89 и в 1995-96 годах он работал в отделе политологии "RAND Corporation", а в 1981-1982 и в 1989 годах - в департаменте политического планирования Государственного департамента США, сначала как сотрудник средиземноморского отдела, затем - в качестве заместителя директора по военно-политическим отношениям в Европе. В 1981-82 годах также входил в состав американской делегации на египетско-израильских переговорах по вопросу палестинской автономии. В 1996-2000 годах Фрэнсис Фукуяма был профессором в Школе общественной политики в университете Джорджа Мэйсона. В настоящее время - постоянный консультант корпорации RAND в Вашингтоне (округ Колумбия). Сотрудник факультета общественной политики George Mason University , член редколлегии "Journal of democracy". Автор работ "Конец истории и Последний человек" (1992), "Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию" (1995). Женат, имеет троих детей.

Полемика о "конце истории" началась в 1989 г., еще до выхода книги "The End of History and the Last Man", когда ее фрагмент был опубликован в "The National Interest". Многие поняли слова о достижении человечеством "конца истории" буквально (например, Дуайт Уэйнмен в статье "Voyage Into the Digital Universe"). По мнению Уэйнмена, Фукуяма идеализирует принципы либеральной демократии и свободного рынка и не видит возможностей их развития и улучшения. "Говоря о наступлении "конца истории", я имел в виду не свершившийся факт, а то, что, на мой взгляд, ждет нас в будущем", - писал Фукуяма в статье "The End of History, Five Years Later" ("Конец истории - пять лет спустя"). Ни история, ни ее изучение не подошли к концу - под "концом истории" подразумевалась победа либерализма над авторитаризмом. Однако если тот или иной конфликт сводится на нет, это влечет за собою новые конфликты, - резонно возражает Фукуяме статья "Introduction" .О Фукуяме высказываются и российские исследователи: так, литературовед Д.Затонский в статье "Постмодернизм: Гипотезы возникновения" (журнал "Иностранная литература" , 1996, № 2) критически рассматривает работу Фукуямы "Конец истории", помещая ее в контекст культуры постмодернизма. Основная специальность Фрэнсиса Фукуямы - современные международные отношения. На эту тему можно прочесть его статьи "The U.S.-Japan Security Relationship After the Cold War" (1993); "The United States and Japan After the Cold War" . Именно "холодная война" и распад СССР являются отправными пунктами в вышеупомянутой концепции "конца истории". Точку зрения Фукуямы на последствия распада СССР можно узнать из его статьи "Trapped in the Baltics" .В 1995 г. Ф.Фукуяма опубликовал новую фундаментальную работу "TRUST: The Social Virtues and the Creation of Prosperity" ("Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию", см. выдержки из нее в рубрике Global Business Network "Book club"). В работе рассматривается общественное доверие как главный элемент социального развития. До выхода книги в свет Фукуяма подробно рассказал о ней в интервью органу Центра Демократических Институтов "New Perspectives Quarterly" "The Culture of Prosperity" . Работа "Доверие..." вызвала разноречивые отклики в прессе (см. на странице издательства "PENGUIN" наиболее любопытные отзывы). Так, в рецензии Дэрила Коэна в "The Online Journal of Ethics" предполагается, что "доверию" суждено стать самым ходовым, если не затасканным, словом нашего времени. Интереса заслуживает также статья Уилла Хаттона "How to Shore up the Social Capital" , опубликованная в журнале "The Guardian" . Историк и социолог, Фукуяма откликается и на новейшие вопросы современности - так, в статье "Trust Still Counts in a Virtual World" , опубликованной в журнале "Forbes" , он подвергает сомнению то, что сегодняшние возможности виртуального общения могут заменить привычные формы отношений между людьми. С другой стороны, Дэйл Даферти в статье

Френсис Фукуяма - видный американский политолог, футуролог и социолог японского происхождения. Родился 27 октября 1952 года в Чикаго. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете, защитил диссертацию по внешней политике СССР и ближневосточной политике в Гарварде.

С 1979 года по настоящее время является членом Департамента политических наук копорации RAND в Вашингтоне (округ Колумбия).

В 1981–1982 и 1989 годах работал в Штабе планирования политики при государственном департаменте США, сначала как специалист по вопросам ближневосточной политики, а затем в качестве заместителя директора по европейским военно-политическим вопросам. В 1981–1982 годах входил в состав делегации США на египетско-израильских переговорах по Палестинской автономии.

Почетный доктор Connecticut College, Doane College, член наблюдательных советов следующих организаций: National Endowment for Democracy, The National Interest, и The New America Foundation, член редакционной коллегии журнала «The Journal of Democracy». Сотрудник факультета общественной политики Университета Джорджа Мейсона. Автор более 80 работ, в том числе «Конец истории и Последний человек» (1992), которая завоевала премию литературной критики журнала «Лос-Анджелес таймс», а также международную премию «Premio Capri».

Ф. Фукуяма ворвался в научную элиту, когда его статья «Конец истории?» была опубликована в журнале «The National Interest» летом 1989 года. Затем последовала одноименная книга («The End of History and the Last Man», 1992), а летом 1999-го «The National Interest» отвел чуть ли не половину номера для специальной дискуссии вокруг статьи, всколыхнувшей мир десятью годами ранее (см. «Francis Fukuyama’s Second Thoughts» - «The National Interest», Summer 1999,? 56, p. 15–44). К этому времени профессор Фукуяма был автором уже четырех книг: за «Концом истории» последовали «Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity» (1995), «The End of Order» (1997) и «The Great Disruption: Human Nature and the Reconstitution of Social Order» (1998), к которым в последние годы прибавились еще две: «Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution» (2002) и «State-Building. Governance and World Order in the 21st Century» (2004).

Мы приведем ключевые положения статьи Френсиса Фукуямы «Конец истории?» со своими небольшими комментариями. Напомним читателям, что данная концептуальная статья была опубликована в 1989 году.

ИЗ СТАТЬИ Ф. ФУКУЯМЫ «КОНЕЦ ИСТОРИИ?»

…Наблюдая, как разворачиваются события в последнее десятилетие или около того, трудно избавиться от ощущения, что во всемирной истории происходит нечто фундаментальное.

Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив.

То, чему мы, вероятно, свидетели, - не просто конец «холодной войны» или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления.

Представление о конце истории нельзя признать оригинальным. Наиболее известный его пропагандист - это Карл Маркс, полагавший, что историческое развитие, определяемое взаимодействием материальных сил, имеет целенаправленный характер и закончится, лишь достигнув коммунистической утопии, которая и разрешит все противоречия. Впрочем, эта концепция истории - как диалектического процесса с началом, серединой и концом - была позаимствована Марксом у его великого немецкого предшественника, Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

Макс Вебер начинает свою знаменитую книгу «Протестантская этика и дух капитализма» указанием на различия в экономической деятельности протестантов и католиков. Эти различия подытожены в пословице: «Протестанты славно вкушают, католики мирно почивают». Центральная тема работы Вебера - доказать вопреки Марксу, что материальный способ производства - не «базис», а, наоборот, «надстройка», имеющая корни в религии и культуре. И если мы хотим понять, что такое современный капитализм и мотив прибыли, следует, по Веберу, изучать имеющиеся в сфере сознания предпосылки того и другого.

Действительно ли мы подошли к концу истории? Другими словами, существуют ли еще какие-то фундаментальные «противоречия», разрешить которые современный либерализм бессилен, но которые разрешались бы в рамках некоего альтернативного политико-экономического устройства? Поскольку мы исходим из идеалистических посылок, то должны искать ответ в сфере идеологии и сознания. В уходящем столетии либерализму были брошены два главных вызова - фашизм и коммунизм.

Согласно первому, политическая слабость Запада, его материализм, моральное разложение, утеря единства суть фундаментальные противоречия либеральных обществ; разрешить их могли бы, с его точки зрения, только сильное государство и «новый человек», опирающиеся на идею национальной исключительности. Как жизнеспособная идеология, фашизм был сокрушен Второй мировой войной. Это, конечно, было весьма материальное поражение, но оно оказалось также и поражением идеи.

Гораздо более серьезным был идеологический вызов, брошенный либерализму второй великой альтернативой, коммунизмом. Маркс утверждал, на гегелевском языке, что либеральному обществу присуще фундаментальное неразрешимое противоречие: это - противоречие между трудом и капиталом. Впоследствии оно служило главным обвинением против либерализма. Разумеется, классовый вопрос успешно решен Западом. Это не означает, что в Соединенных Штатах нет богатых и бедных или что разрыв между ними в последние годы не увеличился. Однако корни экономического неравенства - не в правовой и социальной структуре нашего общества, которое остается фундаментально-эгалитарным и умеренно-перераспределительным; дело скорее в культурных и социальных характеристиках составляющих его групп, доставшихся по наследству от прошлого. Негритянская проблема в Соединенных Штатах - продукт не либерализма, но рабства, сохранявшегося еще долгое время после того, как было формально отменено.

От автора. Хотелось бы подчеркнуть следующее. Идеи Фукуямы о двух вызовах либерализму - фашизму и коммунизму - по-прежнему являются фундаментальной идеологической основой геополитики США. Достаточно прочитать официальные доклады президента США Дж. Буша (например, февральский доклад 2005 года конрессу США). Но ведь таким образом приравниваются две совершенно разные идеологии: фашизм (человеконенавистническая) и коммунизм (главный принцип - интернационализм), что является абсолютно неверным. И конечно, нельзя согласиться с тезисом Фукуямы о том, что «разумеется, классовый вопрос успешно решен Западом». Он как раз не решен, и противоречия между трудом и кпиталом усугубляются, в том числе и в США.

Но сила либеральной идеи не была бы столь впечатляющей, не затронь она величайшую и старейшую в Азии культуру - Китай. Само существование коммунистического Китая создавало альтернативный полюс идеологического притяжения и в качестве такового представляло угрозу для либерализма. Но за последние пятнадцать лет марксизм-ленинизм как экономическая система был практически полностью дискредитирован. Начиная со знаменитого Третьего пленума десятого Центрального Комитета в 1978 году китайская компартия принялась за деколлективизацию сельского хозяйства, охватившую 800 миллионов китайцев. Роль государства в сельском хозяйстве была сведена к сбору налогов, резко увеличено было производство предметов потребления с той целью, чтобы привить крестьянам вкус к общечеловеческому государству и тем самым стимулировать их труд. В результате реформы всего за пять лет производство зерна было удвоено; одновременно у Дэн Сяопина появилась солидная политическая база, позволившая распространить реформу на другие сферы экономики. А кроме того, никакой экономической статистике не отразить динамизма, инициативы и открытости, которые проявил Китай, когда началась реформа. Китай никак не назовешь сегодня либеральной демократией.

На рыночные рельсы переведено не более 20 % экономики, и, что важнее, страной продолжает заправлять сама себя назначившая коммунистическая партия, не допускающая и тени намека на возможность передачи власти в другие руки. Дэн не дал ни одного из горбачевских обещаний, касающихся демократизации политической системы, не существует и китайского эквивалента гласности. Китайское руководство проявляет гораздо больше осмотрительности в критике Мао и маоизма, чем Горбачев в отношении Брежнева и Сталина, и режим продолжает платить словесную дань марксизму-ленинизму как своему идеологическому фундаменту. Однако каждый, кто знаком с мировоззрением и поведением новой технократической элиты, правящей сегодня в Китае, знает, что марксизм и идеологический диктат уже не имеют никакой политической значимости и что впервые со времени революции буржуазное потребительство обрело в этой стране реальный смысл. Различные спады в ходе реформы, кампании против «духовного загрязнения» и нападки на политические «отклонения» следует рассматривать как тактические уловки, применяемые в процессе осуществления исключительно сложного политического перехода. Уклоняясь от решения вопроса о политической реформе и одновременно пе- реводя экономику на новую основу, Дэн сумел избежать того «порыва устоев», который сопровождает горбачевскую перестройку. И все же притягательность либеральной идеи остается очень сильной, по мере того как экономическая власть переходит в руки людей, а экономика становится более открытой для внешнего мира. В настоящий момент более 20 000 китайских студентов обучается в США и других западных странах, практически все они - дети китайской элиты. Трудно поверить, что, вернувшись домой и включившись в управление страной, они допустят, чтобы Китай оставался единственной азиатской страной, не затронутой общедемократическим процессом. Студенческие демонстрации, впервые происшедшие в декабре 1986 года в Пекине и повторившиеся недавно в связи со смертью Ху Яобана, - лишь начало того, что неизбежно превратится в ширящееся движение за изменение политической системы.

От автора. В конце 2005 года четко можно заявить, что Фукуяма не прав. Более того, можно констатировать, что его заявления по Китаю - особая форма стратегической информационно-идеологической операции, направленной на развал Китая. Можно зафиксировать, что планы ведения информационной войны против Китая, озвученные Фукуямой, полностью провалились, по крайней мере спустя 16 лет после их озвучивания.

Однако, при всей важности происходящего в Китае, именно события в Советском Союзе - «родине мирового пролетариата» - забивают последний гвоздь в крышку гроба с марксизмом-ленинизмом. В смысле официальных институтов власти не так уж много изменилось за те четыре года, что Горбачев у власти: свободный рынок и кооперативное движение составляют ничтожную часть советской экономики, продолжающей оставаться централизованно-плановой; политическая система по-прежнему в руках компартии, которая только начала демократизироваться и делиться властью с другими группами; режим продолжает утверждать, что его единственное стремление - модернизировать социализм и что его идеологической основой остается марксизм-ленинизм; наконец, Горбачеву противостоит потенциально могущественная консервативная оппозиция, способная возвратить многое на круги своя.

То, что произошло за четыре года после прихода Горбачева к власти, представляет собой революционный штурм самых фундаментальных институтов и принципов сталинизма и их замену другими, еще не либеральными в собственном смысле слова, но связанными между собой именно либерализмом. Неоднократные утверждения Горбачева, будто он стремится вернуться к первоначальному смыслу ленинизма, сами по себе - лишь вариант оруэлловской «двойной речи». Заявления Горбачева вполне можно понять: полностью развенчав сталинизм и брежневизм, обвинив их в сегодняшних трудностях, он нуждается в какой-то точке опоры, чтобы было чем обосновать законность власти КПСС. Однако тактика Горбачева не должна скрывать от нас того факта, что принципы демократизации и децентрализации, которые он провозгласил в экономической и политической сфере, крайне разрушительны для фундаментальных установок как марксизма, так и ленинизма. В настоящее время Советский Союз никак не может считаться либеральной или демократической страной; и вряд ли перестройка будет столь успешной, чтобы в каком-либо обозримом будущем к этой стране можно было применить подобную характеристику. Однако в конце истории нет никакой необходимости, чтобы либеральными были все общества; достаточно, чтобы были забыты идеологические претензии на иные, более высокие формы общежития. И в этом плане в Советском Союзе за последние два года произошли весьма существенные изменения: критика советской системы, санкционированная Горбачевым, оказалась столь глубокой и разрушительной, что шансы на возвращение к сталинизму или брежневизму весьма невелики.

От автора. Фукуяма поет оду М. Горбачеву и радуется успешному ходу стратегической информационной операции, направленной на развал СССР. Автор уже высказал свою крайне негативную оценку деятельности М. Горбачева по уничтожению нашего государства. Мне кажется, что нужен своего рода Нюрнбергский трибунал, только российский (лучше всего в Ставрополе), для выяснения всех обстоятельств и причин того, как этот бывший комбайнер смог геополитически «отбросить» Русь на 500 лет назад. 10 ноября 2005 года автор высказал идею о создании Общественного трибунала для публичного расследования антигосударственной деятельности М. Горбачева в прямом эфире радиостанции «Голос России» (программа «Содружество», для всех бывших союзных республик). Судя по звонкам слушателей и последующим откликам, эта идея получила широкую поддержку у населения бывшего СССР.

Приведем данные опроса телезрителей канала ТВЦ вечером 11 марта 2005 года. Задавался лишь один вопрос: каковы результаты перестройки Горбачева?

Демократия и гласность - 1,5 % Нищета и бесправие - 70 % Распад СССР - 28,5 %.

Именно М. Горбачев ответствен за то, что Россия оказалась отброшенной к геополитическим рубежам, созданным на юге и западе Руси Иваном Грозным в XVI веке.

Горбачев виновен в том, что за годы его правления внешний долг увеличился в 5,5 раза, а золотой запас уменьшился в 11 раз. Что, в свою очередь, привело к нищете большинства населения бывшего СССР.

Горбачев виновен в том, что агрессивный блок НАТО уже граничит сегодня с ослабленной им же Россией. Ведь именно Горбачев отказался подписывать юридическое соглашение о нерасширении блока НАТО на Восток в обмен на вывод советских войск из Восточной Европы и роспуск Организации Варшавского Договора.

В марте 1985 года Михаил Горбачев был назначен на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Спустя 20 лет после прихода Горбачева к власти в СССР Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) предложил россиянам оценить события того времени.

В настоящее время отношение к нему скорее негативное: 45 % относятся к нему отрицательно, в их числе 19 % резко негативно; 13 % - более или менее положительно и треть респондентов (34 %) - нейтрально. Похоже, что отношение к этому политику в российском обществе стабилизировалось, во всяком случае, три года назад оно было примерно таким же, как и сейчас.

В настоящее время большинство респондентов (61 %) скорее отрицательно относятся к перестройке, начатой М. Горбачевым, 14 % - скорее положительно и 13 % перестройка не интересует.

Всероссийский опрос ВЦИОМ проведен 5–6 марта 2005 года. Опрошено 1600 человек в 100 населенных пунктах в 40 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4 %.

А теперь, уважаемые читатели, еще раз внимательно прочитайте слова Фукуямы: «Восстановление в Советском Союзе авторитета власти после разрушительной работы Горбачева возможно лишь на основе новой и сильной идеологии, которой, впрочем, пока не видно на горизонте». В этом с Фукуямой ни в коем случае нельзя согласиться. Идеология у Руси есть, которая всегда приводила к успеху, даже в самые тяжелые моменты нашей истории. Это идеология «Москвы - Третьего Рима», которая должна быть адаптирована к реалиям XXI века.

Допустим на мгновение, что фашизма и коммунизма не существует: остаются ли у либерализма еще какие-нибудь идеологические конкуренты? Или иначе: имеются ли в либеральном обществе какие-то неразрешимые в его рамках противоречия? Напрашиваются две возможности - религия и национализм.

Все отмечают в последнее время подъем религиозного фундаментализма в рамках христианской и мусульманской традиций. Некоторые склонны полагать, что оживление религии свидетельствует о том, что люди глубоко несчастны от безличия и духовной пустоты либеральных потребительских обществ. Однако, хотя пустота и имеется и это, конечно, идеологический дефект либерализма, из этого не следует, что нашей перспективой становится религия. Вовсе не очевидно и то, что этот дефект устраним политическими средствами. Ведь сам либерализм появился тогда, когда основанные на религии общества, не столковавшись по вопросу о благой жизни, обнаружили свою неспособность обеспечить даже минимальные условия для мира и стабильности. Теократическое государство в качестве политической альтернативы либерализму и коммунизму предлагается сегодня только исламом.

Еще одно «противоречие», потенциально неразрешимое в рамках либерализма, - это национализм и иные формы расового и этнического сознания. И действительно, значительное число конфликтов со времени битвы при Йене было вызвано национализмом. Две чудовищные мировые войны в этом столетии порождены национализмом в различных его обличьях.

человек, а должно было бы быть около 500 млн. А реальными победителями Первой мировой войн стали Великобритания и США. На Второй мировой войне США буквально «нажились» и смогли за счет войны решить свои внутренние экономические проблемы (ликвидировалали 19- миллионную безработицу и т. д.)

Что означает конец истории для сферы международных отношений? Ясно, что большая часть третьего мира будет оставаться на задворках истории и в течение многих лет служить ареной конфликта. Но мы сосредоточим сейчас внимание на более крупных и развитых странах, ответственных за большую часть мировой политики. Россия и Китай в обозримом будущем вряд ли присоединятся к развитым нациям Запада; но представьте на минуту, что марксизм-ленинизм перестает быть фактором, движущим внешнюю политику этих стран, - вариант если еще не превратившийся в реальность, однако ставший в последнее время вполне возможным. Чем тогда деидеологизированный мир в сумме своих характеристик будет отличаться от того мира, в котором мы живем?

Обычно отвечают: вряд ли между ними будут какие- либо различия. Ибо весьма распространено мнение, что идеология - лишь прикрытие для великодержавных интересов и что это служит причиной достаточно высокого уровня соперничества и конфликта между нациями. Действительно, согласно одной популярной в академическом мире теории, конфликт присущ международной системе как таковой, и чтобы понять его перспективы, следует смотреть на форму системы - например, является она биполярной или многополярной, - а не на образующие ее конкретные нации и режимы. В сущности, здесь гоббсовский взгляд на политику применен к международным отношениям: агрессия и небезопасность берутся не как продукт исторических условий, а в качестве универсальных характеристик общества.

Экспансионизм и соперничество в девятнадцатом веке основывались на не менее «идеальном» базисе; просто так уж вышло, что движущая ими идеология была не столь разработана, как доктрины двадцатого столетия. Во-первых, самые «либеральные» европейские общества были нелиберальны, поскольку верили в законность империализма, то есть в право одной нации господствовать над другими нациями, не считаясь с тем, желают ли эти нации, чтобы над ними господствовали. Оправдание империализму у каждой нации было свое: от грубой веры в то, что сила всегда права, в особенности если речь шла о неевропейцах, до признания Великого Бремени Белого Человека, и христианизирующей миссии Европы, и желания «дать» цветным культуру Рабле и Мольера. Но каким бы ни был тот или иной идеологический базис, каждая «развитая» страна верила в приемлемость господства высшей цивилизации над низшими. Это привело во второй половине столетия к территориальным захватам и в немалой степени послужило причиной мировой войны.

Наше будущее зависит, однако, от того, в какой степени советская элита усвоит идею общечеловеческого государства. Из публикаций и личных встреч я делаю однозначный вывод, что собравшаяся вокруг Горбачева либеральная советская интеллигенция пришла к пониманию идеи конца истории за удивительно короткий срок; и в немалой степени это результат контактов с европейской цивилизацией, происходивших уже в послебрежневскую эру. «Новое политическое мышление» рисует мир, в котором доминируют экономические интересы, отсутствуют идеологические основания для серьезного конфликта между нациями и в котором, следовательно, применение военной силы становится все более незаконным. Постисторическое сознание, представленное «новым мышлением», - единственно возможное будущее для Советского Союза. В Советском Союзе всегда существовало сильное течение великорусского шовинизма, получившее с приходом гласности большую свободу самовыражения. Вполне возможно, что на какое-то время произойдет возврат к традиционному марксизму-ленинизму, просто как к пункту сбора для тех, кто стремится восстановить подорванные Горбачевым «устои». В отличие от пропагандистов традиционного марксизма-ленинизма, ультранационалисты в СССР страстно верят в свое славянофильское призвание, и создается ощущение, что фашистская альтернатива здесь еще вполне жива.

От автора. Фукуяма зявляет, что «наше будущее (по мнению автора - будущее НБИ) зависит, однако, от того, в какой степени советская элита усвоит идею общечеловеческого государства». Советская и постсоветская властвующая элита до 2003 года реализовывала пожелания Фукуямы. Главную угрозу мировому господству Новой Британской империи Фукуяма как раз видит в восстановлении традиционной и успешной геополитической доктрины Руси «Москва-Третий Рим». Он очень боится этой перспективы и поэтому сразу же «наклеивает» информационные ярлыки «великорусского шовинизма» и т. д.

Исчезновение марксизма-ленинизма сначала в Китае, а затем в Советском Союзе будет означать крах его как жизнеспособной идеологии, имеющей всемирно-истори-

ческое значение. И хотя где-нибудь в Манагуа, Пхеньяне или Кембридже (штат Массачусетс) еще останутся отдельные правоверные марксисты, тот факт, что ни у одного крупного государства эта идеология не останется на вооружении, окончательно подорвет ее претензии на авангардную роль в истории. Ее гибель будет одновременно означать расширение «общего рынка» в международных отношениях и снизит вероятность серьезного межгосударственного конфликта.

Это ни в коем случае не означает, что международные конфликты вообще исчезнут. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны.